Незаконные приказы

НЕЗАКОННЫЕ ПРИКАЗЫ
Незаконные приказы
Выполняют часто сразу…
Иль совсем не выполняют…?
Но людей тогда сажают,
Званий, должностей лишают,
Без суда их обвиняют…
Нюрнбергский был процесс…
Там возник подобный стресс,
Сотворив источник  права
Для Закона и Устава…
Но властители – стратеги
И всевластное жульё
Воровато ладят слеги
Под терпение моё.
Кайтесь, кайтесь, иезуиты!
Не безмолвствуйте пииты!
В жизни это означает, что
В который уже раз вор-
Правитель оправдает
Незаконный свой приказ.
Но по Божьему закону
Для меня ничтожен он:
Расхитителей приказ…
Что же есть приказ
Для Вас?
14.07.13 Н. Ланд

P. S.
ИЗ ИНТЕРНЕТА

От редакции РДВ. Этой статьёй мы начинаем дискуссию о преступном приказе, поскольку она находится в прямой связи с новой инициативой движения «Россия для всех», а именно — созданием «Фонда поддержки работников спецслужб, уволенных за невыполнение противозаконных приказов».

Столкновение двух обязанностей

 Считается, что проблема ответственности за исполнение незаконного или даже преступного приказа начальника подчиненным является одной из самых сложных в уголовном праве. В данном случае происходит столкновение двух обязанностей: соблюдения служебной или воинской дисциплины и невозможности причинения вреда охраняемым уголовным правом интересам.

 Согласно первой обязанности, «приказ начальника — закон для подчиненного. Приказ должен быть выполнен точно и в срок». Ответственность за неисполнение приказа при этом возлагается на подчиненного. Согласно другой обязанности, называемой англосаксонской, традиции, любой подчиненный рассматривается как свободно действующий субъект. Считается, что свобода не только дает права, но и налагает обязанности, и как свободный человек, любой подчиненный несет ответственность за любой свой поступок. Гражданин обязан исполнять сначала закон и только потом — приказ. Государственный служащий отвечает за нарушение закона так же, как и прочие граждане [1].

Со времён Нюрнбергского процесса

 Данная норма в основном считается достижением современной западной правовой науки, которая, в конечном итоге, оказала влияние на все остальные правовые системы различных государств. Формирование ее относится ко времени суда над нацистскими преступниками в Нюрнберге, в ходе которого была четко сформулирована принципиальная позиция, ставшая классической для международного права. Так, в ст. 8 Устава Международного трибунала зафиксировано: «Тот факт, что подсудимый действовал по распоряжению правительства или приказу начальника, не освобождает его от ответственности, но может рассматриваться как довод для смягчения наказания, если Трибунал признает, что этого требуют интересы правосудия».

 В ходе процесса тема ответственности за исполнение преступного приказа была конкретизирована. В частности, главный обвинитель от Великобритании Хартли Шоукросс посвятил часть своей вступительной речи опровержению точки зрения о том, что подсудимые были лишь орудием в руках Гитлера: «Политическая лояльность, выполнение военных приказов — это прекрасные вещи. Но они не требуют и не оправдывают совершения явно порочных действий. Наступает момент, когда человек должен отказаться повиноваться своему руководителю, если он в то же время хочет повиноваться своей совести. Даже рядовой солдат армии не призван выполнять противозаконные приказы».

 Защита обвиняемых на этом процессе держалась доводов, что обвиняемые совершали соответствующие деяния либо по приказу своего начальника, либо на основании распоряжения своего правительства. В соответствии с этим они будто бы не могли отказаться от выполнения обязательных для них приказов и, следовательно, осуждаются несправедливо. Однако Нюрнбергский трибунал отверг такую трактовку и установил, что наличие преступного приказа не освобождает исполнителя от ответственности, хотя и может рассматриваться как повод для смягчения наказания.

 Норма эта была возведена в ранг общего принципа международного права согласно Резолюции 95 Генеральной Ассамблеи ООН «Подтверждение принципов международного права, признанных Статутом Нюрнбергского трибунала», принятой 11 декабря 1946 г. на 55-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Принцип IV гласит: «То обстоятельство, что какое-либо лицо действовало во исполнение приказа своего правительства или начальника, не освобождает это лицо от ответственности по международному праву, если сознательный выбор был фактически для него возможен».

 Далее принцип ответственности за исполнение заведомо преступного приказа был последовательно отражен в Уставах Токийского трибунала, международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, Римском Статуте Международного уголовного суда, а также в Конвенции против пыток 1984 года и ряде других международных документов.

 В частности, ст. 33 Римского Статута определяет, что приказ вышестоящих лиц не освобождает от уголовной ответственности, если не имеют места три исключительных обстоятельства: «данное лицо по требованию закона обязано выполнять распоряжения правительства или вышестоящего лица; данное лицо не знало о противозаконности приказа; приказ не был явно противозаконным». При этом согласно той же ст. 33 Статута, приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности являются явно незаконными.

 Вышеизложенные международно-правовые нормы в послевоенный период нашли отражение в большинстве национальных уголовных законодательств. Нюрнбергский процесс побудил различные страны к ужесточению формулировок законодательства, связанного с исполнением преступных приказов. Так, в законе Франции «О статусе военнослужащего» сказано: «Военнослужащие обязаны повиноваться приказам и распоряжениям командира (начальника) и ответственного за выполнение поставленной задачи.

 Однако военнослужащий может не выполнять приказы и команды, которые расходятся с законами и правилами ведения войны и международными соглашениями или могут нанести ущерб безопасности и целостности государства». Параграф 10 Закона ФРГ «О правовом положении военнослужащих Бундесвера» гласит: «Приказы начальника должны служить только интересам службы, не нарушать международное право, законы и уставы».

Против безнаказанности исполнителя

 В России данной проблемой осознанно озаботились ещё в конце XIX века. Так русский криминалист Н. С. Таганцев писал, что «теория слепого и безответственного подчинения приказу начальника могла возникнуть в эпоху рабства, абсолютных деспотий разного рода, его можно было поддерживать при существовании крепостного права, но такое учение неминуемо должно исчезать при первых зачатках гражданской свободы». В своем курсе 1888 года Н. С. Таганцев указывал как совершенно бесспорное положение, что исполнение заведомо преступного приказа не освобождает от ответственности, не делая исключение даже для военной дисциплины.

 В подкрепление этого тезиса он отмечал, что «Кодекс [1872 года] самой дисциплинированной армии — немецкой, признал, что хотя за беззаконный приказ отвечает прежде всего приказавший, но для безнаказанности исполнителя однако необходимо, чтобы: во 1-х, приказ относился к делам службы и был дан непосредственным начальником, а во 2-х, чтобы приказ не заключал в себе, заведомо для исполнителя, требования совершить что-либо, признаваемое по общегражданскому или военному уголовным кодексам за преступление или проступок».

 На самом деле, осуждение преступных приказов было законодательно закреплено за полтора столетия до Таганцева. В 1724 году Петр I в Указе «О бытии подчиненных в послушании у своих командиров» установил, что подчиненные, независимо от звания и занимаемой должности, могут не выполнять приказ командира, если он противоречит интересам государства и службы. И подчиненный обязан был рапортовать по начальству вплоть до обер-прокурора и государя — то есть рассматривался как субъект, способный рассуждать и оценивать приказы командира. Эта норма содержалась в российском законодательстве вплоть до октября 1917 года.

 Несомненно, что об этой норме Пётр узнал в Европе, где длительное время изучал «различные науки», в том числе правовые. Однако и далее в нашей стране (до определенного времени) указанное видение проблемы оставалось актуальным. В первых дисциплинарных уставах Красной Армии 1919, 1925, 1937 годов эта норма также нашла свое отражение. Не всякое приказание должно выполняться, преступный приказ выполнению не подлежал [2].

 В 1940 году в армейском Дисциплинарном уставе появляется ст. 7, которая обязывает выполнять любой приказ, подразумевая, в том числе и преступный. Командиры получили право применять оружие на месте, если военнослужащий отказывался выполнять приказ. Время, когда применялась эта статья, оправдывает внесенные изменения — в мире шла война. Однако норма эта, за исключением применения оружия на месте, просуществовала достаточно долго, сохранившись и в Дисциплинарном уставе 1960 года, а также при последующих изменениях.

 Дисциплинарный устав, принятый в 1993 году, и Устав внутренней караульной службы устанавливают, что приказы, отдаваемые командирами, должны соответствовать интересам службы, и не должны нарушать законов, но не содержат четких формулировок, которые соответствовали бы международным правовым стандартам в этой области.

42 статья

 На какую же норму опирается в этом вопросе современное российское законодательство? Прежде всего, на ст. 42 УК РФ, согласно которой:


1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лицом, действующим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение.
 2. Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность.

 В такой формулировке, заимствованной из международной практики применения, статья 42-я УК подвергается вполне оправданной критике. Однако иных формулировок в настоящее время не существует, следовательно, сегодня мы обязаны руководствоваться именно данной нормой права.

 Кстати говоря, в настоящее время специальные нормы ответственности за исполнение приказа имеются в уголовном законодательстве подавляющего большинства стран мира. При этом, правда, наблюдается два различных подхода к проблеме места указанного субинститута [3] в системе уголовного права и законодательства. В одной группе стран соответствующие нормы представляют собой общеотраслевой субинститут Общей части уголовного права, в других они применяются только в рамках военного уголовного права.

 В рамках второго подхода эти нормы могут быть отнесены к Особенной части уголовного права и применяться исключительно в связи с воинскими или международными преступлениями. Следовательно, т. е. носят локальный, а не общеотраслевой характер. В качестве субинститута Общей части нормы об ответственности за исполнение приказа закреплены в Уголовных кодексах абсолютного большинства стран мира, в т. ч. всех стран СНГ.

 Наиболее существенное различие в формулировке норм, касающихся преступного приказа, заключается в том, придает ли им законодатель абсолютный (безоговорочный) или условный характер. Таким образом, вопрос о «преступном приказе» продолжает быть актуальным и в современном западном законодательстве.

 В нашем законодательстве указанные вопросы до настоящего момента практически не освещались и не обсуждались. Как известно, любые нормы законодательства требуют апробации на практике. Именно через нее мы видим насколько эффективно они воплощаются в жизнь. Исследование коллизий, связанных с положением о «преступном приказе» сегодня является предельно актуальным.

Текст: Дмитрий Жуков

[1] Кикоть В. Проблемы самоопределения. Право и приказ // Правовые аспекты чеченского кризиса. М.: Мемориал, 1995.
 [2] Пчелинцев А. Совесть, закон, приказ // Правовые аспекты чеченского кризиса. М.: Мемориал, 1995.
 [3] Субинститут права это часть института права, т. е. совокупности правовых норм, регулирующих однородную группу общественных отношений. Простой институт права включает в себя юридические нормы одной отрасли права (например, институт прекращения брака в семейном праве). Сложный институт представляет собой совокупность норм, входящих в состав различных отраслей права. Типичным примером является институт собственности, который является предметом регулирования конституционного, гражданского, семейного, административного и некоторых иных отраслей права. В рамках сложного института выделяются, так называемые субинституты.
http://www.youtube.com/watch?v=IFksOuGYjU4