Оголённые записки 9 Свободное падение

ОГОЛЁННЫЕ ЗАПИСКИ ИЛИ ЕВГЕНИЙ ОГНЁВ


Чёрный бумер, чёрный бумер,
Под окном катается…

                Серёга




СВОБОДНОЕ  ПАДЕНИЕ
               

               
Теперь не время для героев,
Мечты утратили накал,
Новоявленные ковбои
Расчёт взнесли на пьедестал.

Когда б взыграла та закваска,
Тогда бы Русь пошла на взлёт,
И полетела б тройкой-сказкой 
Как встарь, через века, вперёд!

В чужой игре нам не видать успеха,
Лишь подражать позорная потеха,
В потоке мутном плыть бессильно,            
Стальные опустились крылья. 

Чужая крывда разлагает тленно,
И сбросить бы её, но тяжеленна.
А слабакам по жизни суждено
Вкушать и славить вдохновенно,
Готовое к употреблению  г..но.
               
Тут нет характера мужского,
И немощность всему венец;
Никак не встанет ничего такого,
Чтобы смоглось бы, наконец.

В дремотном царстве опустелом
Не слышно пламенных сердец;
Нет сил большое делать дело:
Умело и по-взрослому перечить
Злым Талейранам издалеча,
Жестоким гангстерам-быкам,
Мздоимцам жадным и ментам.

Пустое дело ворошить былое,
Размыты корни, нет устоев.
И всё ж в нас бродит непростое
Могучее предание живое -
Оно пока что спит умильно…
Пока, по-прежнему… бессилье.

На этом фоне, в этой камарилье,
Взросло то поколение птенцов:
Киберпродвинутое изобилье         
«Блондинок» и сутулых пацанов;   
   
Их поколеньем «Пепси» называют.
Без комплексов ребята зажигают,
Кипят в иллюзиях мажорных,   
Иль в битве за металл горят;

А есть, кто в глюках рукотворных,
Под кайфом кончено торчат.
Вот горе так уж горе! И навряд
Найдём уже здоровый уголок.
Муть горькая оставила зарок.

Но правил нет без исключений,
Жил против шерсти мой Евгений,
Но как корабль без ветрил,
Неведомо куда опасно плыл
(Такое сплошь и рядом ныне).

Родился он на Сахалине:
Батяня там служил в войсках.
И рос в армейской дисциплине,
Шутили все - в кирзовых сапогах.

Потом был переезд, и академия
Отцовская, столичная стезя.
Пора надежд и потрясений,
Чистосердечных устремлений,
Уныния, позора и вранья.

Бесспорно, вольные идеи,
Ласкали его пламенное я,
Но видел юноша на деле
Метаморфозы бытия.
    
Конечно же, как лучше мы хотели, 
А вышло как всегда - статья!
Казалось, нет конца у канители
Годов отмеченных порухой,
И забубённою чернухой.
               
А «перестройки» первые химеры
Уже забыты совершенно,
И новой либеральной веры
Эпоха подступила постепенно.

И мой Огнёв не помнил те года, 
И вряд ли бы узнал когда,
Той «перестройки» главного творца.
Деянья окаянного скопца,
Оценят уж другие поколения,
Но некоторые суждения
Имеем право высказать и мы -
Свидетели той кутерьмы.

События тех лет скандальных,
И сдача интересов магистральных,
Всё ж допекут угрюмый плебс,
И самосохранения рефлекс
Сработает, как парашют безмерный. 
Народ, очнувшись, затужил.
И слава тем, кто до конца служил
Отечеству больному беспримерно.
               
Тогда TV пестрело чудесами,   
Гадалками, шаманами, шутами…
Восторженно дудели трубадуры,
Глашатаи заморской агентуры.
 
И денежно-товарная свобода       
Зазеленела пышно, как болото
Покрытое смазливыми цветами -
Снаружи  глянец, а внутри чернОта.

И знамо дело, из далёкого далёка,
Где реки с молоком текут широко,
Хвалили нас за верную дорогу,
И наставленья слали на подмогу.



 Кишинёв. Томск. Сергиев Посад            

       1991    1997-1998    2010