Похищение Европы

               
                Ох, мужики! Невзирая на ранги,
                Всегда поддаются естеству,
                Хоть в доме высотном, хоть в яранге
                Все мысли туда же, всё к одному.

Почувствовал Зевс -- прости нас, Великий! –
Плотскую тягу к женскому теплу.
Рыскал глазами Неукротимый
По зарослям пальм, по морскому песку.

Уж так нетерпелось и так немоглось,
Грезились тайна и вкус женских тел,
В раю ж бестелесое мимо неслось –
Великий пост вконец опостылел.

Долго носился, сверкая глазами,
Седой бородой облака погонял,
Громы метал, ливни твердь заливали…
Страсть в нём клокотала – не утихал.

Под ним всё живое тряслось от страха,
Взывали за милостию к нему,
А он всё искал, громами бабахал,
Метал молнии пачками в черноту.

Много веков и лет все страдали
И сам был измучен, иссушен тоской,
Как вдруг в красивейшей райской дали
Увидел пейзаж, озарённый луной.

Песочек прибрежный смочен волнами,
У волн гребешки луною блестят
(от них не может в раю быть цунами),
А на песочке богини сидят.

Так тихо, робко, по-девичьи скромно
Плетут у райского сада венки.
Их смех – ручеёк по камушкам словно –
Щекочет чувства, стихая вдали.

Средь них Европа. Нежна и юна,
Золотом локоны плечи обвили,
Как чёрной пантеры походка легка,
Насквозь алмазом  глаза сверлили.

Прекрасна она – Олимпа цветочек,
Алых роз прелесть в корзинке хранила,
Ей Флора сама душистый горошек
Венком ароматным в кудри завила.

«Вот и черти мирозданье галопом,
А счастье тут же, в твоём же раю!
Что мне придумать? Забрать как Европу?
Утешить как голод и плоть свою?»

Не долго мучился Зевс Всемогущий –
В чудесного вмиг обратился быка,
Скрываясь за гребнями волн бегущих,
Подкрался к красавицам издалека.

Копыта сияют золотом дутым,
Искрится во лбу звезда серебра,
Как месяц младой, рога изогнуты,
Амброзией вздохи, лучатся глаза.

Уж он мычал, лизал Европе руки,
Тоскливо-печально хвостом махал,
И пал широкоглазой в ноги трупом,
Как будто в волшебные  страны звал.

Бросив на спину желанную прелесть,
Прыжком в пучину себя погрузив,
Грёб изо всех сил, на счастье надеясь:
«Пусть Крит и далёк, но я терпелив!»

Зевс грёб, ногами морские мили мял.
Сам Посейдон возник из пучины,
Трезубцем волшебным стихию унял.
Дельфинов им улыбались спины,

Море уши Мендельсоном ласкало,
Локоны тёпленький бриз шевелил,
Вихрилось пурпурное покрывало
И горизонт их лёгкой дымкой манил.

Алмазные брызги на шерсти златой –
Коснуться Европы не смели они.
Она ж, замирая от страха, рукой
Рога ухватила. Мелькнула вдали.

И скрылись в волне землей не стеснённой.
Удачен ли путь? Сильнее ль бык волн?
Не захлебнулся ли пеной солёной?
Довёз ли Европу до берега он?

Тем кончился миф. Потом говорливых
Прилётных птиц щебет нам рассказал,
Что дружно жили они, счастливо
И трёх сыновей им самим Зевс послал.


Но… всё  же Зевс  привык  к благополучью,
Утратил свежесть и страстность в  любви.
Сам виноват – обыдённость разлучит,
Хоть как ни крути, хоть как ни верти.

Конец семье! Опустились руки –
Остыл он к Европе, приелась любовь.
Всё чаще и дольше бывал он в разлуке,
Летал по делам – правил небом вновь.

Вечно так не могло продолжаться –
Европа вниманья жаждала, ласки.
Подолгу Зевс в колеснице катался,
Будто не чуял конца дивной сказки.

Финал наступил: примчался домой
Погреться, обсохнуть вымыться в душе,
А пред очагом хозяин, другой,
Прижался к Европе щебет послушать.

В сердцах хлопнул дверью: «Живи – век учись!
Мотайся, но в этом тоже знай меру!..
Опять голодным по свету носись –
Не топать же в суд, к милиционеру.

Виновен я – не поддерживал очаг,
Забыл семью, развлекался один.
Мудро говорят ведь русские так:
«Имеем – не ценим, теряем – скорбим».


Теперь, если в чём-то много вреда,
Штормы бушуют, вулканы грозятся,
То знайте – легко объяснима беда:
Зевсу на досуге некем заняться.
                -----------------

Не путай богово с личным, дружище:
Нельзя забывать ни дом, ни жену
И, коль уж завёл семью и жилище,
То это лишь раз. И жену лишь одну.


         продолжение   www.stihi.ru/2013/07/13/6038