Печаль светлая

   Есть дома, переполненные печалью. Каждый кубометр их пространства – это контейнер с бедами и тоскою их обитателей. По грязным коридорам промелькивают, как тени, и исчезают за таинственными дверями вечные незнакомцы. Одни из них живут здесь, другие приходят к ним и приносят, сваливают на время тяжёлый груз собственных проблем. И уходят. А в доме остаётся их печаль.
   По ночам здесь кричат и стонут – кто от боли, кто от сладострастия. И тонкие перегородки не задерживают ни молотобойной музыки, ни звуков человеческого голоса.
-Ты посмотри на эту стерву! – вдруг раздаётся в ночи пьяный женский голос. И слышатся удары, и кто-то охает сползая по стене.
В самую ночь, в самый сон где-то взрывается очередная квартира: кто-то с остервенением распахивает дверь и выбегает в коридор, матерясь. И мечутся по коридору истошные вопли враз проснувшихся младенцев. Кто вырастет из них? Напуганные и жестокие эгоисты или понимающие чужую печаль страдальцы?
   Вот кого-то приводит тоска к ободранной, не раз высаженной двери:
-Открой, слышишь, ну, ты пусти! – твердит пьяный голос, сначала вяло и скучно, а потом озлобляясь и свирипея.- Пусти, поговорить надо! – и уже трещит дверь под напором тела.
Но молчат за дверью. И кто-то лежит в пахучей луже около двери другой.
   Здесь понимают, кажется, только себя и слушают только себя, даже когда говорит другой. Здесь так много страхов и горя, что начинает казаться, будто весь мир устроен невпопад. И нормальный человек здесь тоже кажется подозрительным, и в лифте лучше ездить по одному.
   А под окнами зеленеет трава и растут берёзы, радуя взор и исправно очищая воздух, идут люди, сидят старушки у подъезда, гомонят у качелей дети.
-Дом как дом, ничего плохого не видно, - скажет прохожий и заподозрит в тебе обманщика. – А если настроение плохое, возьми да выпей…
Проходящие мимо не знают печали. Печаль приходит к тебе, когда ты попадаешь сюда. Она бродит по коридорам и заходит в жильё, не стучась, не отворяя дверей. Здесь она никому не чужая, ибо она и есть истинная владелица этого дома.
-Не сердись ты на меня, - говорит она тихо, - Уж такая у тебя судьба. И у меня самой дела не лучше. Ты, быть может, когда-нибудь  отсюда выберешься, а мне быть здесь всегда, Это – мой дом, мой удел.
   Но приходит время, и мне удаётся уговорить её оставить меня. Я радуюсь и торжествую. Быть может, она и вовсе забудет меня? Но почему-то в доме начинают чаще драться и кричать. В коридорах звонче звенят выбитые стёкла, дурнее становятся запахи в лифте, и безутешнее плачут по ночам дети. Неужели она ушла от меня, чтобы придти к другим? Вот печаль-то!
   -А я уже здесь, я опять с тобою, - раздаётся около меня её голос.
-Не успел подумать, как явилась, -  ворчу я и с удивлением замечаю, что на этот раз она облачена в нарядные светлые одежды, а в её голосе звучит какая-то странная радость.
-Ты очень изменилась! Ты неузнаваемо похорошела и совсем не похожа на прежнюю. Ты ли это?
-Милый ты мой, это я, конечно, я. Да, я изменилась. Теперь я – Печаль Светлая. А печаль светлая – это почти радость, - отвечает она, улыбаясь. – Как женщина, я оценила твой комплимент. Но знай, что и ты заслуживаешь добрых слов. Ведь именно ты и являешься причиной моего превращения.
-Не понимаю. Поясни.
   И она говорит: «Прежде я приходила к тебе, когда ты жалел себя. А мужчина, вызывающий жалость, заставляет меня облачаться в траур. Но пожалел ты других, и я преобразилась. И пришла к тебе иной. Ты слышишь – стало тише в доме. Не гони меня, хорошо? Так будет лучше – и тебе, и другим.» Хозяйке ли спрашивать? Ей не скажешь – уходи. Пусть будет так, как она хочет.
   И жизнь продолжается: под окнами зеленеет трава, плывут облака по небу и шелестят листвой берёзы. И идут люди по своим делам, и сидят старушки у подъезда, и гомонят у качелей дети. Жизнь продолжается.
                1991 – 1996 г.г.