Человеку

Может, вечера недостаточно,
Может, рано прошло вчера?
И на кем-то забытых карточках
Пересыпались имена.
А, однажды, один, запутавшись,
Объявление в свете дал,
Где написано было: "Слушайте!
Лишь услышите, все отдам!
Нет работы мне, нету времени,
Будто чужды мне все места!
Я понес бы избыток бремени,
Если б жизнь хоть одно дала!
Но, воистину, мне в мучение,
Что "нигде не пригоден я"
И короткое изречение
Это, видимо, про меня."
То ли вечера недостаточно,
То ли рано прошло вчера.
Здесь на кем-то забытых карточках
Отражаются вечера.
И в губительном ожидании
Человек сел, лицо закрыв.
"Мне печально твое страдание..."
Тихо слышалось им сквозь сны.
Вдруг, как будто бы солнце спряталось,
Или вправду уж ночь пришла?
Сквозь замки и худые скважины,
Будто нить серебра вошла.
И серебряный ангел верности
В тишине подошел к столу.
Человек жил в великой бедности,
Погружаясь все чаще в тьму.
Он не знал ничего о радости,
Хоть и часто встречался с ней.
Приучался лелеять сладости
И боялся любых дверей.
Но достойным великой радости
Небеса быть вели его.
Там любили его и в слабости,
Словно матерь дитя свое.
Он проснулся вдруг в скором времени,
Не поверил своим глазам.
- Почему мне нет в свете бремени? -
Он, как будто, продолжил снам.
- В тебе мало живет доверия,
Не пекись о добре твоем.
Оно вскоре предастся тлению,
Все твое нарядилось сном!
Что ты ищешь себе занятия,
Разве мало тебе весны?
Ты подумай дать нищим платия
И довольно твоей лепты.
Оглянись, неужели мало их?
Тех, к которым ты послан в день?
Не ищи, чтоб душа устала и
И того будет много, верь!
Успокойся, не плачь о бремени
Целый мир твой, и жизнь твоя!
Небеса, и поля, и теремы,
И в травах золотых роса!
О, возлюбленный этим небом,
Не пекись о делах твоих!
Но пекись о голодных детях,
Об унылых пекись, больных.
Сам ты волен избрать дорогу,
Не веди свою душу в ад.
Тебя все направляет к Богу.
Он тебя всегда встретить рад!
И, взглянувший с великой любовью,
Он оставил мир в комнате той
И прощенье, омытое кровью,
Предвещало любовь и покой.