Маза факер

               

   Карлов мост выплюнул нас вместе с толпой на улицу, но Наташка сразу же схватила меня за руку и показала головой на надпись WC.  Ага,- согласно кивнула я. Мы свернули в узкий закуток, дошли до нужной двери и вошли внутрь, а там все та же многоголосая толпа, причем мужчины и женщины вместе. Мы пристроились в хвосте, не будучи уверенными, что именно эти люди были последними. Все шумели, и вскоре мы поняли, почему. Заведение было платным, а поскольку все страждущие справить естественную нужду были иностранцами, то возникала проблема с оплатой. Где-то в глубине помещения стоял старый, похожий на письменный, стол, видимо уцелевший еще с советских времен. За этим столом сидела такая же старая, как стол, сухопарая чешка с пучком из жиденьких волос на макушке. Она не просто злилась, она была разъярённая. У нее на столе прозрачным скотчем была приклеена монетка в двадцать крон, видимо, для дураков-иностранцев, которые пытались ей втюхать кто что мог: кто евро, кто баксы, кто центы, лишь бы поскорее скрыться за дверьми вожделенной кабинки. Да не тут-то было! Старуха истошно орала каждому, кто совал ей не те деньги на каком-то  своем, ею изобретенном, видимо, на нервной почве, иностранном языке:
Но цента! Но цента! Крон!
При этом она стучала по тому месту на столе, где была приклеена монета в двадцать крон, то костлявым пальцем, то кулаком и добавляла что-то по-чешски быстрым шёпотом. Пучок на голове беспрерывно вздрагивал.
- Матерится,- сказала я.
- Типичная Шапокляк,- прокомментировала Наташка сквозь смех.- Ищи сорок крон быстрей!
- Нету у меня сорок крон, одни «бумажки» и еврики остались.
              - Она нас прикончит, это точно,- уже смахивая слезы проговорила Наталья.
                Но тут к Шапокляк, беспардонно растолкав всех, без очереди, подскочил высокий немец, бросил на стол «бумажку» и уже хотел бежать к кабинкам. А не тут-то было! Стой, хер немец! Шапокляк с невиданной легкостью для ее возраста выскочила из-за стола с криком «но цента», обогнала бюргера и стала перед ним грудью, раскинув руки в стороны и продолжала орать «но цента, сэр!». Немец, натужно улыбаясь, умоляюще сложил руки на груди, постоянно кланялся, как китайский болванчик, нашей бдительной Шапокляк, напористо оттесняя ее животом в сторону и бормотал «бите, фрау, бите фрау». Когда ему удалось добраться до кабинки, он быстро оглянулся, громко возвопил «маза факер» и скрылся за дверцей. Шапокляк, выдав длинную тираду по-чешски, видимо ответ на «маза факер», снова встала за стол.
- Пива, видать надулся мужик,- сказал сочувственно чей-то мужской голос у нас за спиной на чистом русском языке.
- Ты давай кроны готовь! Но цента!- прошипел в ответ женский голос с чистейшими интонациями Шапокляк.- А то будет тебе «маза факер»!
- Европа, едрёнать! Как там у них: "матка боска"?               
     Мы с Наташкой забились в истерике...