Авторитет мужской руки

Я с ними встретился впритык.
Во взгляде – зло хмельное.
– Ну, дай-ка закурить, мужик! 
Да не одну… нас трое.

Юнцы базарят и хамят,
Ведут себя отвязно.
Я, видно, в чём-то виноват,
Что вы живёте праздно.   

И я сединам вопреки
Взрываюсь, как мальчишка.
Сжимаю пальцы в кулаки,
Когда наглеют слишком.

Я им по возрасту отец.
И мой закон – не дышло.
Хук справа – и умолк стервец.
Кулак мой – как пустышка!

Второй лепечет: «Извини…»,
А третий: «Что ты, батя?..»
И разговор мы повели:
- Где я служил?
В стройбате!

Сто морд отъявленной шпаны.   
С отсидкой были воры.
Там до дисбата и тюрьмы - 
Как до угла забора.

Не доверяла нам страна:
Ни штык-ножа, ни автомата.
– Страшнее в мире нет солдата,
Когда ты с ломом и лопатой
Пойдёшь в последнюю атаку, – 
Смеялся пьяный старшина.

Тогда я стал цинично грубым.
И спирт ворованный я пил,
И выбивал я на спор зубы
Тем, кто отчаянно просил.

Нарушив армии законы,
Я в самоволку по ночам
В общагу лазил по балконам
Искать любви к девчоночкам.

На гауптвахту в Кандалакшу
Меня везли из Апатит
За то, что я с червями кашу
Швырнул в лоб повару…
Бандит.

Казённый дом с решёткой света.
Часов двенадцать – строевой!
Ещё бы ладно, если б летом,
А тут – полярною зимой.

Мороз давил, как будто танки!
Казалось: я попал к врагам.
И примерзали днём портянки
К закоченевшим сапогам!

Метель плевалась снегом с крыши.
И конвоир курил, дразня.
Но был не я на мир обижен,
А он, похоже, на меня.

Не знал режим слов «человечность»
И «милосердие»…  Не знал.
Мечтая вслух о русской печке,
Я на полу бетонном спал.
               
Простил я северу погоду.
С хмельной улыбкой на лице
Я дембель встретил как свободу,
Где призван был, в Череповце!
            
Душа оттаяла за лето,
Любя девчоночек на бис…
Пустив по кругу сигарету
Последнюю, мы разошлись.

В говне собачьем двор, а  лужа
Как продолжение реки…
Вот потому в России нужен
Авторитет мужской руки.