Напарник

Была у меня мечта,
Стать лётчиком,
Я не скрою...
Но за колоски отмотал
Срок полный перед войною.

А кто из нас не с грешком?
Восстановив справедливость,
Станичный решил военком:
- Воюй. Смоешь кровью судимость!

За юношескую вину,
А, может быть, просто сдуру,
Подсунул мне чёрт старшину -
Замшелого казачуру...

Бескрайняя степь.
Шоссе.
И двое нас с пулемётом.
Один - куркулина, как все,
Чья лишь о жратве забота,

Что в пыльную даль глядел,
Потёртый, как медный грошик
И молча сухарь свой ел,
Подставив ладони ковшик.

Сквозь близких пожаров дымы
Белели просторы степные.
Я понял,
Что смертники мы,
Так крысы решили штабные.

И честно сказал:
- Слышишь, дед?
Нам надо не очень и много.
Станина "Максима" - не крест,
И степь - не к Голгофе дорога.

Ведь жизнь пролетает в миг,
Как правило, очень короткий...
Не стоит ложиться костьми
На этой безвестной высотке!

Казак прищурил глаза,
Подёрнутые печалью.
- В двадцатые,- он сказал.-
Мы эту высотку сдержали.

Я был, как ты, молодым.
Мы копоти так давали!
Я номером был вторым.
- А первым?
- Жена моя... Галя.

Такие, дружок, дела.
Она всё решала с  маху
И в самое пекло шла,
Отчаянная деваха!

И, что то увидев в траве,
Рукою ковыль разгладил,
Как будто на голове
Шелковистые пряди.

- А что сегодня с женой?
Наверное, нянчит внуков?
- Галюню пулей шальной
Убило...
Такая штука.

Я не побегу от врага,
Чего и тебе пожелаю.
Сынок,
Я не просто курган -
Любимую защищаю!

Она для меня жива...
Перекрестились дорожки.
Казак сухарь дожевал,
Не обронив ни крошки.

Отчаянный был стрелок!
Мы сутки смогли продержаться.
Он первым на склоне лёг,
Чтоб с Галей не расставаться.