Игорю Талькову

Он был красавцем, смелым безоглядно.
От самого себя спасти его бы надо.
Его таланты прятать надо было.
Людская низость высоту сгубила.

Такие времена тогда настали,
когда Россию беззащитную топтали,
так издевались над её святыней,
что ужасом воспоминанье стынет.

Проникновенное отчаянное пение
предполагало это преступление.
Хотя пока не найдены бандиты,
но брошенные искры не забыты.

Они горят в тех молодых сердцах,
которые найдут убийцу-подлеца.
Тот, кто стрелял, - орудие другого,
которому страшнее пули слово.

Хотя никто о том мерзавце и не знает,
но совесть верней пули убивает,
так медленно, так больно-нестерпимо...
Она не пролетит, как пули, мимо.

Нутро убийц она так будет жечь,
пока не смогут все в могилу лечь.
И даже суд не даст того отмщения,
какого заслужило преступление.

Среди ночной глубокой тишины
отчётливо узоры звёзд видны,
среди которых есть его звезда,
где был рождён и будет жить всегда,

и будет жить в воспоминаньях наших.
Тот год для всех ужасен был и страшен,
и он собрал большую дань смертей.
Кто сделал это с Родиной моей?