Мое военное детство

Я помню смутно, как мальчишкой,
Нас с мамой, папа на машине, на поезд отвозил,
Из дома, где мы жили на границе,
Там в сорок первом, он в Белоруссии служил.
Он нас отправил, чтобы мы остались живы,
Ведь немцы подошли вплотную к СССР,
И мы в тревоге в Бугульму спешили,
К родным, туда, где он родился и когда-то жил.
И, только мы едва успели приехать в эту Бугульму,
Когда по радио узнали, что немцы начали войну.
От папы долго не было вестей,
Потом узнали, он, с солдатами,
Огнем встречал непрошенных гостей.
На бой с фашистами страна родная поднялась,
И люди сами шли в военкоматы,
Чтоб стать скорей с винтовкой в строй,
И с немцами проклятыми вступить в смертельный бой.
А здесь, в тылу, в Татарии далекой,
Шла тоже напряженная борьба,
Чтоб дать побольше хлеба и продуктов фронту,
Но чувство голода, нас за войну, не оставляло никогда.
А с фронта вести шли мрачнее тучи,
Что немцы подошли уже к Москве,
Что армия несет огромные потери,
И похоронки на убитых, сообщали людям о большой беде. 
Не обошла война бедой и наших близких,
У крестной мамы под Москвой убит был брат,
Он только лишь всего неделю,
Был Красной Армии-солдат.
Мы поселились в доме,
Там, где когда-то мама родилась,
В большой семье Кононовых,
Которая, когда мы прибыли,
Любезно приютила нас.
А мама пропадала на работе,
Варила сахар для фронта из свеклы,
Все силы делу отдавала,
За все за это получала, всего какие-то гроши.
Наш папа, лишь спустя полгода,
Когда мы все проплакали глаза,
Однажды ночью к нам в окошко постучал.
Проездом ехал за солдатами,
И на денек к нам забежал.
Он рассказал, что на границе,
Они сражались, сколько было сил,
Но враг не стал на них боеприпасы тратить,
И танковыми клиньями
Прорвался к нам в глубокий тыл.
Они остались в окруженье,
Без связи, без боеприпасов и еды.
И стали к фронту по тылам немецким продвигаться,
Чтоб вырваться из этой пагубной беды.
Почти четыре месяца, скитаний,
В тылу у немцев, пробираясь по оврагам и лесам,
Зерном с полей, грибами, ягодой питаясь,
А иногда с боями, они прорвались всеже к нам.
Потом в НКВД их мучили допросами,
Где были, как  по тылам немецким шли,
И, наконец, всем пограничникам поверили,
Не усмотрев в том никакой вины.
И он, простившись с нами, вечером уехал,
Страну родную защищать.
А нам опять пришлось одним остаться,
И день и ночь вестей от папы ждать.
В сорок втором пошел я в школу,
Успехами большими не блистал,
Ибо контроля над собою дома,
Я никогда не ощущал.
Частенько нас, с моим таким же другом,
Учитель в классе оставлял,
Давал домашние заданья сделать,
Сам уходил, а иногда про нас и вовсе забывал.
Однажды, мы одни оставшись,
Заданье, сделав кое-как,
Набедокурили в «любимом» классе,
Домой через окошко убежали,
Дверь не смогли открыть никак.
За это, нам от мам досталось,
Учителя надолго затаили зло,
Зато нас больше никогда не оставляли,
Нам только в этом повезло.
Вначале жили мы у бабушки,
В том доме, где когда-то мама родилась.
Потом мы с мамой жили в частном доме,
Снимая комнату одну,
Соседкой нам была татарка,
Муж ее, как все мужчины,
Был в 41 - м призван на войну. 
Она была скромна и молчалива,
Работала и очень поздно приходила.
И мама тоже на работе пропадая,
Трудилась, чтоб нас самих, хоть как-то прокормить!
И пережить войну проклятую,
И до Победы чтоб вдвоем дожить!