Вавилонское пленение...

...



   Если не считать краткого периода при царе Соломоне, у которого был союз с финикийцами, израильтяне не были нацией торговцев, но, согласно Книге Бытия и других Исторических Книг, они использовали золотые слитки определенного веса для оплаты земельных наделов. Так, Авраам заплатил хеттеянину четыре кархемишских мины за погребальную пещеру на поле Махпела, а Иаков заплатил одну мину за земельный надел в Шехеме. Если засуха, мор или набеги мидийцев заставляли скотовода восстанавливать численность скота на заемные деньги, то свидетели с обеих сторон присутствовали при взвешивании слитков, и такие сделки никогда впоследствии не оспаривались. Однако в таких сделках для любви оставалось уже мало места. Заемщик в обеспечение долга закладывал землю или товары, и единственной землей, которая освобождалась от обременения, была та, на которой располагались отеческие могилы, а бедный заемщик мог заложить самого себя, и, если не мог отдать долг, то становился рабом кредитора. Тем не менее, для того чтобы Израиль оставался страной небольших независимых хозяйств, а не страной латифундий, обрабатываемых рабами, в Книге Левит говорится, что земли, проданные таким образом, возвращаются их прежнему владельцу или его родственникам в «год юбилея», который наступает каждые полвека, и что все рабы должны отпускаться после семи лет услужения. Это правило, конечно, не распространялось на хананеев: их вечное рабство основывалось на проклятии, которым Ной проклял своего внука Ханаана за то, что тот из вредности оскопил его.

  Один из последних иудейских монархов, царь Иосия, опубликовал Книгу Второзаконие, которая считается разумным дополнением к первым четырем книгам Пятикнижия и авторство которой по воле писца Шафана отдано Моисею. Заимодавцам теперь запрещалось брать в залог домашнюю утварь, выбирать залог по своему усмотрению, а также брать ростовщический процент по выданным ссудам. Кроме того, все долги прощались каждые семь лет, причем годы считались не от года заключения сделки, а от ближайшего «года прощения». Закон предполагал наличия у заимодавцев такой степени щедрости, которая им была чужда, особенно если должник не приходился им кровным родственником или близким другом. Оба, и Иосия и Шафан, должны были понимать непрактичность этого закона, поскольку Израилю предписывалось: «берегись, чтобы в сердце твое не вошла беззаконная мысль: «приближается седьмой год, год прощения», и чтобы от того глаз твой не сделался немилостив к нищему брату твоему, и ты не отказал ему» (Втор. 15, 9).

  Вавилонское пленение и правление Селевкидов заставили иудеев перенять общепринятую коммерческую этику, после чего богатые горожане уже не имели желания давать в долг без процентов, не будучи уверенными, что получат долг сполна. Поскольку Давид (если это, конечно, был Давид) в одном из псалмов сказал, что, хотя он уже старик, но ему не приходилось видеть праведника, покинутого всеми, или его детей, вынужденных просить на пропитание, из чего следует, что бедность была либо результатом бездельничества, либо наказанием за унаследованные грехи.

  Тем не менее, незадолго перед тем, как Израиль оказался поглощен Римом, мессианствующие фарисеи подтвердили пророческую доктрину о любви и доброте Бога и долге человека перед ближним; причем, это было сделано столь выразительно, что ко времени правления хасмонейской царицы Александры они уже контролировали законодательную власть, успешно противостоя саддукейским священнослужителям, которые отрицали всякое либеральное прочтение Моисеева законодательства и интерпретацию наиболее неприглядных отрывков из первых четырех книг в более привлекательном виде. Их движение набрало такую силу, что фанатики левой ориентации создали на берегу Мертвого моря поселения коммунистического толка, в которых господствовало безбрачие, поскольку женщины презрительно отнеслись к такому варианту патриархата, однако, в конце концов, такие поселения потеряли всякие связи с остальной частью страны.

  Другие фанатики, которые посчитали, что безбрачие противоречит первой заповеди, «Плодитесь и размножайтесь!» образовали братства в Бетани, Эммаусе, Дамаске и других местах, и оттуда в разные концы отправлялись миссионеры, проповедуя милость и покаяние. Одна из таких групп – во главе ее стоял Иисус Назаретянин – стяжала всемирную славу. Однако Иисус не отрицал деньги как социальную необходимость, а платил храмовый налог, назначил Иуду Искариота казначеем и различал «Мамону неправды» (в смысле богатства, нажитого с помощью финансового ремесла) от «Мамоны правды» (в смысле богатства, нажитого честным трудом или торговлей). Это – ортодоксальная фарисейская догма, основанная на Священном писании, и утверждающая, что деньги сами по себе не могут быть ни плохими, ни хорошими, поскольку за деньги продали Иосифа в рабство и за деньги же был куплен участок для строительства храма на горе Сион. Известны слова Иисуса, что «нельзя служить Богу и Мамоне», которые нужно понимать так, что «нельзя служить Богу и Мамоне неправды». В своих проповедях он выступал против саддукейского священничества, которое, вопреки законодательству Второзакония, запрещавшего за долги отнимать у вдовы одежду, было готово (по словам Иова) забрать у нее и вола, и дом, и обречь ее на голодную жизнь. В своей Нагорной проповеди, подкрепленной притчей о богаче и Лазаре, он благословляет честных бедных и проклинает нечестных богатых.