Барсуковские святыни

Двор церкви. Ощущение такое,
Что он застроен умно и толково.
Всё значимое – здесь на вид простое,
Во всём мировоззрение Христово.

Я к Батюшке. И Матушка сказала –
Мол, во дворе он, по усадьбе ходит,
Время мирское поутру настало,
Но подойдёт – она ему позвонит.

А вот и он. Спортивен, ладно скроен,
Слова мирские пусть мне Бог простит.
Паствой и жизнью, видимо, доволен –
Взгляд умных глаз об этом говорит.

А взглянет он –волна тепла поднялась,
Взгляд уловил – попал в духовный плен.
И сущность твоя сразу догадалась –
Живёт душа, а тело просто тлен.

С людьми такими хочется водиться,
Достоинство при этом сохранив.
И сокровенным хочется делиться,
Все помыслы души своей раскрыв.

Мы пообщались. Всё было немного,
Прояснилось всё в нескольких словах.
Я показал стих свой «Дорога к Богу»,
Потом поведал о своих делах.

А Батюшка, не ведая лукавства,
Прочёл мой стих, тактично похвалил.
Без умысла, но на основах братства,
Мне «Житие…» Святого задарил.

Весь Кандауров в книге изложился,
Во всех нюансах жизненных, причём.
В станице Барсуковской он родился,
Священномучеником став потом.

В среде он находился благочинной,
И воспитался, восприняв, как есть,
Веру Святую, гордость за Отчизну,
Патриотизм, Ответственность и Честь.

Отец погиб, став жертвой поневоле,
Моменты данные особенно остры.
Почти в пятнадцать Кандауров Коля
Кормильцем стал для мамы и сестры.

Машина Зла всё набирала силу,
И требовалось жизнь свою менять.
Решился сам, и мать благословила –
Он Слово Божье начал познавать.

Пять лет учёбы, это без сомненья,
Пошли на пользу, и хватило сил.
И в Прасковее, в церкви Вознесенья,
Впервые должность в штате получил.

Седьмой шёл год двадцатого столетья –
Один из лучших  в его жизни всей.
Прекрасную Судьбу-Елену встретил,
С ней обвенчался, нажили детей.

В том же году он был рукоположен
В диаконы. В священники – поздней.
Был путь его тернист, и очень сложен,
Прожито было много тяжких дней.

Незаурядным обладая даром,
Он Веру Православную внедрял.
Пришедшие не умещались в храмы,
Рыдали те, кто смерть не раз видал.

Дань воздаём мы таковой планиде:
Умеет он себя в руках держать,
На службе, литургии, панихиде,
Христа Заветы может утверждать.

Иной и камень бросить просто может,
И повлиять на мысли норовит.
А он своё – «Господь тебе поможет»,
А он твердит – «Господь благословит»

Ему сестра Клавдия говорила –
«Ты Коля, в нотной грамоте силён,
Твой голос чудный, Красоты мерило,
Слух исключителен. Ты одарён.

Любой театр в труппу тебя примет,
Там будешь свой, на первых на ролях.
Заботу за семью никто не снимет –
А там всегда ты будешь при деньгах».

«Нет, так нельзя, уже Крест надо мною» –
Слова мужчины были, не юнца –
«Вдруг отрекусь – чего тогда я стою.
Крест понесу  до самого конца!».

А Крест его достоин почитанья,
Лишенья, голод, пытки наконец.
Стал Православной Веры Достояньем,
Священномученик – его венец.

Всегда он там, в кипучей гуще самой,
Где человечность стали забывать.
Где тяжко, где разрушенные храмы,
Где надо Веру в людях утверждать.

Кубань, и Беларусь, и Подмосковье –
Везде с богослужений начинал.
Труд напряжённый ослаблял здоровье,
Ещё в немилость он к властям попал.

И первый раз его арестовали,
Как был рождён его последний сын.
На стройку на заклание послали –
Два года на Шатуре был один.

Семью большое горе посетило:
Его жена в лишеньях умерла,
Елена, матушка, источник силы.
Помощница во всех его делах.

Хуже врагов в России власти стали,
Нечеловеки насаждали тьму.
О.Николая вновь арестовали,
В Коломенскую привезли тюрьму.

Осталось жить ему совсем немного,
Пришёл конец. Остаток сил собрал,
Он Веру и святую Любовь к Богу
В актив свой человечный записал.

И в Бутово, на полигоне смерти,
Расстрелян ими исповедник был.
Февраль семнадцатый, уж мне поверьте,
День Памяти судьбой своей явил.

Всё испытал, познал лихую долю,
Лик новомученика им приобретён.
За труд самоотверженный и волю.
В сан протоиерея возведён.

Помолимся в день памяти Святого.
Молитву мы, конечно, посвятим
Станичнику, что стоит дорогого.
Всё зло произошедшее простим.