Городская гордость

Пока мы не гуляем по городу, город сам гуляет
Он меняется до неузнаваемости, примеряет наряды (народы)
Как ребёнок предоставленный самому себе
Ходит во взрослых туфлях и красит рот
Воображает себя Флоренцией или Римом
Или целым миром
кутаясь в небо словно в боа
Припудриваясь югами и стягиваясь корсетами севера.
У него каблуки изо льда
Погоны из библиотек и концертных сцен
Он заводит пластинку площади
На камнях её спотыкается игла создавая джаз
На горле города винтовая лестница
Как маскарадный воротник
На мраморных висках прожилки оживают в Неву
Шелестит их вода, как бы смеясь над собственной меланхоличной горечью…

Пока мы не бродим по городу, город бродит
Перебродил в вино его сладкий зелёный взгляд
(густая настойка)
Он становится пасмурным, когда ты смотришь под ноги, а не ему в глаза.
Он меняется
Только в твоё отсутствие – как растут, изживая детство, чужие дети.

Я выхожу из поезда, и обрушивается гром.
Гроза огрызается, грузно и грязно гремит,
Играя гранями города:
«Где ты пропадала, чертовка, в каких краях?
Я давала тебе недостаточно мая,
Недостаточно глубоко твоё сердце распяла на якорях
Петербургского порта?»

Я вступаю в свой город, сразу заглядывая в его дождевые глаза,
И город уже с перрона набрасывается на меня
Ветер вцепляется в волосы, шпили идут по венам,
Проспекты презрительно восстают к площади,
Забирая привилегии разводных мостов.
Белая ночь чернеет от ревности…
Но родство побеждает: город бросает мне под ноги
Кровь, пущенную из белой кожи ночи в одиночестве
И запёкшуюся к моему возвращению. Бросает её лоскут прямо на перрон,
Как ковровую багровую дорожку: «Проходи в дом».
И гремит оркестром и аплодисментами гром.