Под оливой

Под раскидистой маслиной – и ночлег и ресторан,
пьяный бред рассвет услышал, а закат услышал стих;
и душевных и сердечных накопилось столько ран,
что одной сплошною болью затопило боли их.

Подлый век сменил жестокий, – кто кого сменил? – врубись!
Счастье очень мимолётно, даже облик позабыт.
Повторяются лишь беды, словно кто-то их «на бис!»
яростно зовёт на сцену, в судьбы стонущие, в быт.

Без зазренья! Без закуски! Под оливой! Из горла!
Так и водится по-русски! За погибших здесь ребят!
Толку-то, что двухголов он, если тяма у орла
не фурычет, да и бошки друг на друга не глядят?

Крым дарили кровным братьям! За единство! За семью!
Кто-то яблоком раздора его крутит, нагл и крут.
Надо стих кончать быстрее, а не то я затемню
ещё больше эту темень, что политикой зовут.

Дует ветер с горных высей от зари и дотемна,
то полыни зов приносит, то уносит хмель и сор.
Под раскидистой маслиной вот собраться бы всем нам,
да не пить бы, а послушать ветра с нею разговор.

Мусульманский месяц в небе, в нём же – православный крест,
небо ясное всё чаще, небу не к лицу раздор,
и куда я взгляд ни кину, всё мне видятся окрест
виноградники на взгорьях, солнце и морской простор…