Буерак

Скатились в буерак с наката,
над лесом – ровный край заката,
правее – куст торчит крушины,
а дальше – немцы, их машины.

Курсант Петров решил проверить.
И немец стал в овражек целить,
подумал, много нас в овражке,
и мы бежали, как букашки.

Нас расчехвостили под Брестом,
я ехал в тыл, ждала невеста,
а старший лейтенант Пантюхин
в Любомле выбивал «гарбухи».

Уже который день – на брюхе.
По деревням всё – слухи, слухи.
Гутарят – немцы под Москвою
молвою тихою живою.

На Финской был, на Халкин-Голе,
мех. сцепка, бронепоезд «Воля»,
но – не чета, война иная,
вон, авиация какая!

Летят бомбить, летят высоко,
курсант Петров глядит, да окает,
а не летят – горят зарницы,
а во траве – таятся птицы.

Мы не встреваем, пробираясь,
одна винтовка, три патрона,
и ходит немец, улыбаясь,
без всякого от нас урона.

Порой мелькнёт кто во платочке,
присядет страх на мокрой кочке.
Глядим с кустов, молчим, робеем,
об Родине своей жалеем.

На Финской был, на Халкин-Голе,
мех. сцепка, бронепоезд «Воля»,
но – не чета, война иная,
тяжёлая и – затяжная.

А если выживем, то после
уже хозяева – не гости
пойдём вперёд, коли атака
нас позовёт из буерака.

А пуля шмякнет, то, без слова
в сознанке помяну Петрова,
все мы, тогда ещё салаги,
могли остаться в буераке.



июль 2013 г.
С-Петербург