Я - Вороной

Я есть поэт. Зовусь я Вороной
И малолетних дев е бу спиной.
Будь воля, я е бал бы их ху ём,
Да только тем ху ём мы водку пьём!
А бранные стихи пишу ногой,
Рукой молю грехи, крещу младенцев,
Второй культяшкой трусь, как шабес-гой,
Хотя в груди горит огнём Освенцим.
Порой руковожу собраньем масс,
Что пьяным табуном бредут на «Чтиво»,
Святой воде предпочитаю квас,
Но в будний день предпочитаю пиво
С пол фунтом сала, черпаком икры.
В моём мозгу летают комары,
Коллайдер в брюхе, Бродский между ног,
Вийон в печёнке, в сердце русский рок.
А древо жизни шелестит листвой,
Подобно рваным рукописям. Карма
Слиняла, с непокрытой головой,
Из тёмной поэтической казармы
Души моей, на свет пустых полей,
Где топчет клевер призрак Мандельштама
И Шарль Бодлер аскает грош на клей,
Поскольку терпкий запах фимиама 
Давно забыт в эпоху грязных луж
И чистых войн. С ресниц стекает тушь
От горести растраченных времён
Босой свободы, сбагренной на шмон

Двум дядькам из раскормленных верхов,
Что восседают в президентском кресле,
Хотя и носят бирки «петухов»…
В багровых гландах сатанеет Пресли,

В предсердии смеётся Курт Кобейн,
Джек Николсон теснится в щитовидке,
В артериях кипит густой глинтвейн,
В кармане Бог и на продукты скидки.
У смертушки нет силы надо мной –
Пусть захлебнётся мутно-белой кровью,
Прогорклым маслом шпрот, седой волной.
Пусть скорчится, подкравшись к изголовью,
Почуяв смрад незавершенных рифм
И каждый стих – есть кандидат нетленки.
Биограф сочинит красивый миф,
Нальёт полштофа и пожарит гренки,
Прикурит «Честер» и протрёт очки.
Жизнь в гору прёт – уже пробило сорок!
А значит, время надевать значки
И класть в котомку рукописей ворох,
Ползти, с последних сил, в коктейльный бар,
Где поджидает полк хмельных фанатов;
Читать стихи, а скудный гонорар
Спустить на алкоголь. Пурпур закатов
Осветит мой невзрачный силуэт:
Да я поэт, бля. Да, бля, я – поэт.
Я, бля, поэт? Поэт я, бля! Во, бля!
Гордись столетья, русская земля,
Ведь у тебя есть я. Я – Вороной!