В 41 м началась война. Маленькая поэма

        *  *  *
          В предвечерний задумчивый час
          Молчаливо у окон постойте,
          Вспомните погибших за вас.
          1961
          Вадим Шефнер

Всё началось гораздо раньше,
но на дороге в 41 – м оказался Брест,
стояла крепость,
по стойкости, по мужеству
ей равных нет.
Остался Брест той точкой,
с которой шла война,
всё глубже на восток
тревожной следовала строчкой,
а впереди Москва и Сталинград,
стояло ополчение как встречная волна,
фронты, уральские, сибирские полки,
и шквал мобильных танков,
средневолжские штурмовики
остановили и отбросили
фашистские останки.
Всё более сжималась военная пружина,
тяжёлой долей для людей легла война,
ещё крутилась фашистская машина,
но стала чаще давить на тормоза.
Военная пора, живые маршалы,
военоначальники сражений,
свершений и побед,
могучая статейная страда
живых речей с журналов и газет.
Как много знаменитостей,
все говорят и много было интервью,
подвальные статьи на первых полосах,
и песни пережитых лет поют.
То были времена,
отцы и деды, они герои,
из них не слышит нас никто
и, вспоминая время ветеранов,
товарищ чувствовал товарища плечо.
Что теперь, парады, день Победы,
всё красиво и есть о чём поговорить,
но с каждым годом сиротливо
о днях войны уж некого спросить.
И только исторические книги,
воспоминания героев прежних лет
несут слова – мелькающие миги,
в них остаётся праведный завет.
Нам завещали всё, страну и честь
хранить, блюсти законы,
быть бескорыстными,
изжить предательскую лесть,
строить города и синхрофазатроны,
и сбросить ханжескую спесь.
То были лирики и физики,
в полушинелях и пальто,
позднее побывав в Европе,
повидав костёлы и базилики,
впервые задались вопросом:
- А не купить ли для жены манто?
Твори науку, и думай о семье,
ни физики, ни лирики
не ведали, где бродят наркоманы
и существуют сутенёры на игле.
То было для живущих на Земле
в великих днях прозренье,
и послевоенный мир, хоть хрупок,
в тишине, смеялся и слышалось веселье.
Рождённый в двадцать первом веке,
уже усвоил, что к чему,
и утром рано на рассвете,
не каждый скажет,
в 41 – м кто начинал войну.
Всё больше стало проходимцев,
готовых на медалях капитал нажить,
снятых воровски
с ушедших ветеранов – медалистов,
желающих реликвии продать - купить.
Та грязь и копоть приблудных дней,
что въелась
сплюнутой на пол мокротой,
влезает достоянием в умы людей,
как достиженья публики блатной.
Слизняк побритый, но обрюзгший на диете,
свершитель пакостных начал,
слюнями пачкает, сидя в Мерседесе,
двадцатый век и матерно мычал.
Остались ли живыми ветераны,
ещё с сороковых годов
полегли пластами по многим странам,
и нет уж тех и дедов, и отцов,
как нет юнцов, рождённых на заре 20 –х.
Притихли годы, как полоса отвесная
и высь небесная в пролёте птиц
щебечет и звенит,
далёкий 41 - й, как быль
живая и известная,
пусть никогда войны не повторит.
Отцы и деды – ветераны
слезами стали на глазах моих,
во мне раскрылись незаживающие раны,
людей мне близких и родных.

Июль 2013