Сто лет тому...

На старой даче книжные завалы
слежались в пропылённом чердаке,
и, отчихавшись, я держу в руке
тетрадь -  семейным скромным капиталом.
Да не тетрадь: холстинный переплёт,
церковным шрифтом надпись на обложке,
свечного воска высохшие крошки:
"За упокой", а дальше - "За живот"...
Она здесь, видно, с первой мировой,
издания пятнадцатого Лета.
Рукою полуграмотного деда
заполнено столбцом "За упокой":
Пантелеймона Божия раба,
Григория, Дениса и Ивана
(Написано - вчитаюсь - Иоанна,
А дача - Иоаннова изба).
Войны  Германской молодые жертвы:
"Преставился". И месяц, и число -
женились, строились - и надо ж, как назло,
война и кровь. Казённые конверты...
Григорий, Иоанн, Денис - братьЯ,
не пережившие - за смертью - революций,
безбожья, ссылок...Все полынным вкусом
познала деда моего семья.
Он и завел печальный мортиролог,
архив утрат, в который влезла я
на чердаке. Истории змея -
да холодом по коже моей голой.
... Столетний дом , чуть накренясь, стоит,
но держит стан из лиственниц фундамент.
Без изменений и переизданий
он память рода нашего хранит.