Вася и Васина катавасия

Вася и Васина катавасия

          "Членами садоводческого товарищества
          могут быть..."
                Из «Типового Устава
                садоводческого товарищества …»
               

          «... Если б знали вы, как мне дороги
          Подмосковные вечера.»
                Из песни

Мне однажды в электричке как-то вдруг
Повстречался Вася Чуркин, школьный друг.
Я его сначала даже не узнал –
Постарел он, почернел и похудал.

В школе он по штанге ведь имел разряд.
Видно, где-то поистратил свой заряд.
Он узнал меня, завёлся разговор,
Он поведал мне свой жизненный сыр-бор...

Я простой, сказал он, труженик – шофёр,
В голове кардан, колёса и мотор,
Не скакал я по работам, как блоха –
Десять лет крутил баранку в АТК.

Мы обслуживали пребольшой завод.
Перевозок было там невпроворот.
Мы, как шефы, и у нас был договор,
Чтоб с работой не случился перебор.

На работе уставал я, но не так.
И с семьёй своей нормальный был контакт.
Жинка, дети, телевизор и журнал –
Вот такой был нерабочий ритуал.

Нам, как шефам, стали землю выделять –
Продпрограмму нужно срочно выполнять.
Взял шесть соток, что давали там, и я,
И тем более, что "за" была семья.

Так создался наш рабочий коллектив,
Мы метнули жребий, землю разделив,
Уплатил туда вступительный я взнос,
И... пошла, пошла работа на износ.

Откопали мы колодцы и пруды,
Чтоб хватало для полива нам воды.
Через месяц уж построили забор,
Чтобы ночью не забрался в сад к нам вор.

С валкой леса, с осушением болот,
С раскорчёвкой пней возились год,
Завезли навоза, торфа и земли,
И подняли те участки, как могли.

Получил здесь каждый свой радикулит,
Поясница и сейчас ещё болит...
Покорителем заброшенных земель
Величают до сих пор меня теперь.

Как штыком, лопатой брал я целину,
Сорнякам задав священную войну,
Одуванчик, хвощ, вьюнок, бодяк, пырей –
Ты попробуй их лопатой одолей!

Ну а как пошли садовые дома,
Мне калым судьба подсунула сама –
Подворачиваться стал такой шабаш,
За путёвкой недосуг в родной гараж.

Поднатужась, всё завёз я и себе. –
Что купил, а что "ты мне, а я тебе".
Ну и трудно ж доставать стройматерьал! –
Трудно, просто невозможно, я б сказал.

Вмиг истратил весь наличный капитал
И, где можно, там везде назанимал.
С этих пор работал только на долги,
Ел одни лишь всухомятку пироги.

Строить домик стал – дошёл, весь исхудал...
Разве ж этого от сада ожидал?
Я забыл совсем знакомых и друзей,
Как собака стал кидаться на людей.

Не ходил я ни в театры, ни в кино,
Я на женщин не глядел уже давно,
Запаршивел, и к всеобщему стыду,
Я про баню вспоминал лишь раз в году.

Иногда я заезжал к себе домой,
Чтоб проверить – не завёлся ль домовой...
Жинка, дети перестали узнавать –
Дядей Васей даже стали называть.

Как-то вызвал заводской профкомитет.
Мне сказали: "Прав на землю больше нет,
На заводе кто не трудится у нас,
Выгнать всех с садов пришёл сейчас приказ!"

В коллективный пай мой самый первый взнос
Положили мне почтительно под нос
И отдали сад и дом одной вдове,
Чтоб она трудилась на моей земле.

Встретил стойко я тот жизненный удар.
Спьяну дома закатил такой скандал!
Через месяц в ЗАГС со мной пошла вдова. –
Так вернулись вот на сад и дом права.

Стали вместе с нею сеять и сажать,
Удобрять, копать, полоть и поливать,
Насекомых прыскать и гонять грачей,
Отбиваясь от воров, не спать ночей.

И за этот самый праведнейший труд,
За который ел и ел свой соли пуд,
Миллион завистников уж сколько лет, –
"Свой Клондайк пошёл копать", – кричали вслед.

Снова в небе вдруг раздался страшный гром –
Предписание прислал наш Исполком:
Не оформлена, как следует, земля. –
Ни сажать, ни строить было там нельзя!

Обещали под бульдозер всё пустить,
Коль за месяц "Акт Земельный" не добыть.
Поручили на правлении всё мне –
Ты, мол, сможешь, верим мы тебе вполне.

Взял госотпуск, а потом взял бюллетень,
В кабинетах я толкался каждый день.
Целый месяц с этим "Актом" я не спал,
Разбивался вдрызг, в лепёшку – не достал.

Трижды спрашивал меня сосед-старик:
– Что за звери ГлавАПУ, МОБУ, МОИК,
Что за птицы Пожохрана, СЭС, Лесхоз? –
Но не понял мой ответ на свой вопрос.

Малость поотстал от жизни пахарь-дед.
– Развели, – он говорил, – кордебалет!
Он не знал, что наш бумажный ураган
Пострашней, чем были шашка и наган.

С оформлением возились года два,
А пока в саду росла одна трава,
Зайцы с козами объели всё кругом
И воришки навестили каждый дом.

Поглотил немало средств, остатки сил,
Уйму времени у всех людей отбил,
Наконец подписанный, "Земельный Акт", –
Исторический, как выход в космос, факт.

В сад примчался сразу с "Актом" тем в руках.
Потемнело от представшего в глазах:
Предписание бульдозер выполнял...
И уже почти весь сад наш заровнял.

С незаконно, вроде, занятой земли
Нас метлою и отвалом помели.
Не могли ещё денёчек подождать! –
Дисциплину им бы точно соблюдать.

Всё разрушено – колодцы и дома,
Будто только что вот здесь прошла война...
Поле брани представляло страшный вид,
Садоводы прямо плакали навзрыд.

За труды, за доски, брёвна и кирпич
Шибанул мне прямо в темя паралич.
Утром «Скорая» доставила в «дурдом»,
И полгода я плевался кровью в нём.

А сейчас могу свободно встать и сесть,
И вот справка, что нормальный, даже есть.
Сад теперь наш снова, в общем, разрешён. –
Встал на нашу, вроде, сторону закон.

Так закончил Вася Чуркин свой рассказ.
Тот рассказ, как мощный взрыв, меня потряс.
Вот наш город. Мы покинули вагон.
Как контуженный, я вышел на перрон.

Ночь провёл я всю в кошмарнейшем бреду.
Снилось: с Васькой мы теперь в одном саду,
Надпись там над входом "Коллективный сад"
Утром превратилась в "Коллективный ад".

Будто в том аду, аж, самый главный чёрт
Вдруг назначил нервных клеток пересчёт –
От меня по клетке лихо отдирал,
Под бульдозерный отвал он их кидал.

А когда остался лишь один скелет,
Он засел, подлец, за комплексный обед:
Посолив, моё он время уплетал,
Ухмыляясь, потом-кровью запивал.

Но пошёл какой-то резкий перезвон... –
Это мой будильник прекратил злой сон.
Вот спасибо, чудо-технике, ему! –
Положил конец он этому всему.

Ты прости уж, Садоводческий устав!
Может быть, конечно, в чём-то я не прав.
Ваську ль встретил я? – Ответь на мой вопрос!
Иль явился мне с распятия Христос?

Люди добрые! Щадите плоть и кровь!
В магазине и редиска, и морковь –
Только гривенник всего за килограмм.
От души, друзья, желаю счастья вам!

Июнь 1984

Примечания:
1. Не подумайте, что это неправдоподобный факт, это уже историческая, но правда тех, не столь давних, «предперестроечных»  времён. Так в отдельных, но весьма частых, случаях, к сожалению, поступали.
2. Это стихотворение было впервые опубликовано в авторском сборнике стихотворений «Песня памяти души», Москва, Академия поэзии, издательство «Московский писатель», 2000 год.