Джим и Мэри

Над Темзой закружился вихрем ветер,
И разносил над волнами суровый звон.
То Бэн Большой в очередное утро
Все гнал людишек из квартиры вон.

Вот бродит по грязным закоулкам
Пытаясь выбраться сквозь едкий сизый дым
Простой как тапок, добрый рыжий парень,
С разбитым носом, сероокий Джим.

Он ищет крохи хлеба в подворотнях.
Он ищет место, где бы смог прожить.
Но лишь помои льются из разбитых окон,
И все всем норовят кровь красную пустить.

И вот в один туманный шумный вечер,
Сиротка Джимми пригубил вина.
Шатаясь плелся он сквозь грязные кварталы,
А сквозь просвет в стене возникла вдруг Она.

Ее сиятельство, графиня леди Мэри,
В кортеже, запряженной тройкой лошадей,
Все изучала дивные фигурки, фрески,
Да все домой попасть желала поскорей.

Джим замер, словно протрезвев внезапно,
И что-то застучало словно паровоз.
Подкравшись сзади кто-то шутки ради
Удар по голове бутылкою нанес.

Над Темзой закружись в вальсе чайки,
И мост пытался повернуть корабль вспять.
Шумели улицы, весь Лондон истязая,
А Бен сказал, что уж скоро пять.

Бедняга Джим очнулся на причале,
Под вой безумных пароходных труб.
Он огляделся и пошел устало,
Но все ж улыбка не сходила с его губ.

- Здесь нет работы оборванцу! -
Кричал суровый управленец паба.
- Ты неумеха, вон поди отсюда! -
Сказала Джиму судомойка-баба.

И все чурались его страшных шрамов,
И только в шею отовсюду гнали прочь.
И сирота присел на скользкий камень,
Когда настала тихо столь сырая ночь.

Под утро Джим уснул, промокнув под туманом.
А где-то Бен провозглашал восход.
И рыжего укрыть решился старый пекарь,
Который знал, как трудно Джим живет.

***

Графиня леди Мэри жила в богатом доме,
И каждый день играла средь красот.
Она не знала горя, она не знала злости.
И так бывает тоже кому-то повезет.

В один прекрасный вечер в дверь робко постучали,
И Джонатан, дворецкий, двери отворил.
- Ну, кто там, Джонни? - хозяева кричали.
- Букет для леди Мэри, - дворецкий говорил.

Ночь поглотила улицы и тени фонарей.
А окна леди Мэри светились тусклым светом.
И кто-то в темноте так наблюдал за ней,
Поблескивая нежным серым цветом.

Они столкнулись ненароком в парке.
Он напугал ее своим ужасным шрамом.
Она ему опять сковала душу
И руки певратила в серый мрамор.

Она - брюнетка с шикарною фигурой,
Лицом, подобным ангелу, что с неба вдруг упал.
Она прослыла в обществе тонкою натурой,
И взглядом так сверкает души ее опал.

- Позвольте, мисс... - вдруг начал рыжевласый,
Пытаясь подобрать столь нужные слова.
- Оставьте это! Игры бросьте сразу! -
Сказала леди гордо, но едва-едва.

Джим не стерпел, схватил ее за локоть,
И развернул ее к себе в безмолвном танце.
- Позвольте, мисс, всего лишь поцелуй...
- Полиция! - взорвался граф, - Держи засранца!

Они слились на миг в одну фигуру,
И их сердца стучали ровно в унисон.
Но вот рукой тяжелой разорвана скульптура,
Раздавлен тот прекрасный и порочный сон.

Удар, еще удар по почкам,
И по груди, и в спину с легонца.
Графиня плачет, прямо держит спину,
И капитан приказ отдал унести юнца.

***

Над Темзой кружит в дымке голос,
Печальный звон, что управляет всем.
И Бен Большой все также пуст и холост,
И лишь твердит уныло: скоро семь.

По узким улочкам идет хромая парень,
Держась за голову, и истекая кровью.
Он улыбнется даме, что его ругает.
Один он лишь остался с болью.

Ее сиятельство, графиня леди Мэри
Дни напролет сидит в своем саду.
Она по-прежнему играет в свои куклы,
Но все-таки не верит больше в эту ерунду.

Вот ночь накрыла строгий Лондон.
И вот опять Джим смотрит ей в окно.
Но Мэри не подходит близко,
Она глядит, но все же далеко.

Их взгляды скроет утро своей дымкой,
Когда над городом раскинется заря.
Не так уж важно, сколько шрамов, званий,
Когда ты веришь в то, во что нельзя.

Они столкнулись вновь в один чудесный вечер,
Спустя быть может сотни лет.
Но даже время не всегда всевластно,
Ведь для сердец порой преграды вовсе нет.