Тайна рождения Александра Куприна

Кому-то было неугодно,
Чтобы  татарская княжна
И русский дворянин
пред Богом
Свои связали имена.

И чёрных замыслов броженье
Задумывало  наперёд:
Как помешать их продолженью,
Не разветвлялся  чтобы род.

Что души детские украли,
В том  нет  ни выдумки, ни лжи:
В семье сыночки  умирали
В младенцах, года не прожив.

Всему есть противостоянье,
На том стоит наш грешный свет –
Молитвы сила, покаянье,
И старца мудрого совет:

«Ребёнок только народится,
То в рост его дощечку взять,
На ней икону написать
Того, кто в Ангелы годится
Хранители.
Пусть будет Лик
Защитника, кто, впрямь, велик,
Как Александр, к примеру, Невский,
Чей путь был праведный и дерзкий!»

Всё сделали, как он велел.
Младенец выжил, уцелел,
Растёт и крепок, и силён,
И Путь его определён!

Но Зла стрела  уже летела,
И гибель нёс её конец,
Она ребёнка не задела,
Но принял смерть Его отец.


         ***
 Если б знал Куприн,
 как эхом
Здесь слова его звучат,
Никуда бы не уехал,
Не покинул Наровчат!


Наровчат
!
Храм вознесся, величав,
И колокола звучат:
На-ров-чат! На-ров-чат!

Птицы тоже не молчат,
Дружно родники журчат:
Наровчат! Наровчат!

Край богатств едва почат,
Станет раем для внучат
Наровчат. Наровчат.

Княжил здесь и Кулунчак,
И Куприн тут был зачат,
Наровчат. Наровчат.

Здесь на бедность не ворчат,
И от жира не урчат,
Наровчат. Наровчат.

Пряжу бабушки сучат,
Балалаечки бренчат.
Наровчат. Наровчат.

Звонки песни у девчат,
Дробью каблуки стучат:
На-ров-чат. На-ров-чат.

В ярких солнечных лучах
В небе журавли кричат:
Наровчат! Наровчат!

Вожаку их, журавлю,
Прокурлычу, что люблю
Край, где все стихи строчат-
Наровчат!!!

***

Дом. Проказна.
Я у окна
Сижу, читаю Куприна.
Я изучаю Куприна.
И вот под вечер
В тишине
Мелькнула тень
В моем окне:
То сам Куприн
Идет ко мне!
И, глаз прищуром веселя,
Сказал: тут  пращуров земля!
Ты слышишь цоканье подков?
То лошади Кулунчаков –
Семнадцатый далекий век –
Азартен и красив их бег,
А мои предки, знаю я,
Ох, и азартные князья!
Да только вот из-за того
И не осталось ничего.
Хоть матушка моя – княжна,
Ей не досталось «ни рожна».


ПОЕДИНОК

Не по сердцу
Офицерство,
Глухомань и гарнизон…
Мордобитие и зверство
Принимать не может он.

С детства,
Выросший в казарме,
В опротивевшей муштре,
Присягал он службе,
Армии,
А не карточной игре.

Видел в женщинах загадку,
А не средство для утех.
Верность чести и порядку
Здесь была, да не у всех.

И, на слово сделав ставку, –
Повелела так судьба-
Подпоручиком  – в отставку,
И…на вольные хлеба!

Всё  приметив зорким глазом,
Не забыв солдатский стон,
Полковую всю заразу
В «Поединке» вывел он.


ПИСАТЕЛИ

Писатели – бродяги
В душе, да и в миру.
И на любовь не скряги,
Тем боле – на пиру.

Различны по фигуре,
Контрастные в умах,
Верны литературе,
Широк пера размах.

И не глядят сквозь пальцы
На жизнь Руси родной.
Бредут они, скитальцы,
Дорогою одной.

Он не был чьим-то эхом,
Любил народ простой.
Ему примером  – Чехов,
Кумиром – Лев Толстой.

А жизнь преподносила
Друзей, пиры без сна…
И собственная сила
Была ему тесна.


***

А в Балаклаве
Черные ночи
И тишина
Глубокая очень.
Но только утро
Разбрезжется еле,
В море выходят
Рыбачьи артели.

В воду бесшумно
Врезаются весла.
Рыбы косяк –
серебристые блесна.
А рыбаки
Мускулисты и ловки,
Плещется рыба
Уже на дне лодки.

С ними и он –
Настоящий мастак.
Куприн не писатель уже,
А рыбак.
Пристань.
Причалил рыбацкий баркас
Пишется,
пахнущий морем рассказ.



        Если истина в вине,
  То сколько ж истин в Куприне?
       Вл. Гиляровский

***

А в «Гамбринусе»
Бочки – столы,
И бочонки –
Надежные стулья.

Стойки запахи
Рыбы, смолы,
Несмолкающий гул,
Словно в улье.

Здесь нередко
До самой зари,
Среди них,
Рыбаков, водолазов,
И потягивал пиво Куприн,
Зарождались сюжеты рассказов.




СЛОВО

   Куприна предупредили об аресте…


Ему был также уготован
Тот путь,
Что трупами устелен.
Он ночью
Мог быть арестован,
А через день,
Иль два –
Расстрелян.

Писатель?
Ну и что ж такого,
Свинец умеет
Слово править.
Ему равно
К богам отправить,
То ль Куприна,
То ль Гумилева…

Коль офицер,
Так ненадежен,
А, может, даже и опасен…
Мы говорим,
Что мир прекрасен,
А он коварен
И тревожен.

Чуть поутихнет, вдруг,
И снова
Душа
Страданьем  изувечена.
Оно вначале было,
Слово,
Оно и будет править
вечно!