Канин нос

Белой мглой питьевого спирта
Заволакивает глаза.
Море Белое нами выпито.
Две недели уж нет ни черта
Там, где было оно когда-то,
Ни рассвета и ни заката –
Пустота.
Полно вглядываться, ребята,
В пустоту.
Будет в Баренцевом на брата
По ведру.


Мне приснился розовый клоун,
Улыбавшийся, как Джоконда.
Обращаясь ко мне с поклоном,
Словно силясь сообщить о чем-то,
Он молчал. А начальник сирены
Говорил, говорил, говорил о сирени.
И я вспомнил: «И пели сирены,
Запутаны в снасти,
Об юге, о страсти».
Так кончились белые ночи –
И дни стали днями,
А ночи – ночами.
До той вечерней зари,
После которой больше не рассвело.
Вот тогда-то, черт побери,
И кончился коньяк.
Болела голова.
Начальник сирены молчал.
«Мы одни»,- сказал я.
Начальник сирены молчал.
Только море шумело,
Шумело,
Все тише и тише –
И смолкло,
Леденея в полярной стуже.



За белым горизонтом край иной.
Там не мороз царит – зеленый зной.
Там море не торосами покрыто,
А тихо плещет легкою волной.
И море чувств людских не ледовито.

Цитата из Эмиля Верхарна.
На кончике Канина носа два маяка. Один из них акустический под названием сирена.