Жизнь, как способ борьбы со смертью

Писатель по ночам  сонеты пишет,
Поэт же грезит написать роман,
Актер мечтает петь, он этим дышит,
Певец желает покорить экран…
Свернуть направо, иль налево, что ли,
С прямой дороги, не жалея лба –
Талантам тесно в отведенной роли,
Пусть даже отвела ее Судьба.
И на очередном житейском круге,
Роль новую им хочется принять…
*     *    *
Лишь почему- то амплуа пьянчуги
На трезвенника не хотят менять!
24.08.2000

Папа Карло
Спой мне песню, папа Карло,
пропитым свои фальцетом!
Не беда, коли сфальшивишь,
иль забудешь пару строк,
Только пой, шарманщик, с чувством
от заката до рассвета,
Я с тобой усядусь рядом,
и не буду слишком строг.
Спой про молодость лихую,
про разбойные набеги,
Про тюремную решетку,
про вино и про цыган,
Как с приятелем Джузеппе
вы угнали две телеги,
И помчалися по свету,
словно буйный ураган!
Вместе с ухарем Джузеппе
по дорогам злым катили,
Позабыв в хмельном угаре
 про приличья и покой…
Спой, как пели вы, как пили,
как с актрисами кутили,
Как однажды ты проснулся
с деревянною ногой!
Пой, старик, крути шарманку,
оживляя ночь чудесно,
А устанешь – в благодарность
предложу тебе кровать…
***
Отчего про Буратино
 мне читать не интересно,
Но зато о папе Карло
больше хочется узнать?
Март 1985

                Ю.К.
Впечатление
Был в гостях я у друга, чья доля горька:
Рисовала мечтанья сухая рука –
Что-то узкое сверху, широкое снизу …
То ли женщина, то ли бутыль коньяка?
Никогда я поверить не мог в чудеса,
Доверял не словам, а ушам и глазам;
Но сегодня свершилось великое чудо –
Я его наблюдал лишь назад два часа.
Видел я старика – он был немощен, слаб,
Как в пустынных песках обезвоженный краб:
Ревматизм и подагра, водянка, проказа…
Он о смерти мечтал, как пытаемый раб.
Ни следов на лице от былой красоты,
Тела раны и шрамы скрывали бинты,
Был он кроток, как муха в тенетах паучьих,
И глаза его были безвольно-пусты.
Он лежал, сокрушаяся слабостью ног,
Только вдруг телефонный услышал звонок…
Бабьим голосом трубка шепнула: «Я еду!».
И мгновенно больной стать Нуриевым смог!
***
Устами славный средь мужчин и дам,
Стирающий их грешной жизни пятна,
С энергией, не отданной годам,
Сильней любого ты четырехкратно!
И мудростью, и музами храним,
Блюдущий добродетели копилку,
Учитель, перед именем твоим,
Позволь смиренно преклонить бутылку!
2004

Солитер
Как в желудке мужика солитер
Ни с того, да ни с сего – объявись!
Он расти стал, как таежный костер,
Он расти стал – только ешь, да держись!
А мужик – поесть-попить – не дурак!
А мужик - мясист, как пара коров.
Солитеру день за днем  – все кабак:
Постоянно сыт, и пьян, и здоров!
Ни тревог, ни непосильных работ,
И жены нет – да на кой, бля, она:
Сексу хочет – вставит зад себе в рот,
Да задвинет аж до самого дна!
На харчах хозяйских в рост он пошел,
И желудок солитера растет,
И считает он, что жить – хорошо,
И поэтому нетрезво орет!
Песни громкие орет, паразит,
Завывает под кишечный бурлеж,
Что талантами весь мир поразит,
Что он с Бахом да с Бетховеном схож!
Под поносный (у хозяина) свист,
Перистальтику в рояль превратя,
Выступает, как народный артист,
Пред глистами, что в ПРОХОДЕ сидят.
Он жиреет день за днем – солитер,
Он хозяина трясет: дай пожрать!
Телом длинен стал, зубами остер…
А хозяину … пора помирать!
А хозяин  – воплощенный рахит:
Только кости, да живот - круглый шар,
За хитом в нем солитер гонит хит,
И лютует, как таежный пожар!
***
… Все! Не стало больше пищи-вина:
 Витаминов да белков – нет в гробах…
Поразить не смог он мир ни хрена,
Потому что, был червяк, а не Бах!
И другим червям – могильным спецам –
Пищей стало его тело само.
Получил он, что с другим делал сам.
Жил в дерьме – и превратился в дерьмо!
26.12.2002

ЗАВЕЩАНИЕ
Я когда-то умру
(Говорят, что мы все умираем) -
Подчинясь Триединству,
Исполню команду «Ложись!»,
И закончу свой путь,
Что пролег между адом и Раем,
Путь грехов и ошибок,
С печальным названием «Жизнь».
Не зовите оркестров,
И прессы, прошу вас, не надо.
Оружейный салют
И камлающий поп - не нужны!
Лишь прошу об одном –
Чтоб со мной оказалися рядом,
Те, с кем брел я и полз
По ухабам любимой страны.
Профработник могил,
Преискусстный знаток погребений,
Плач умелый прервав,
И закончив жевать колбасу,
Речь надгробную пусть
Надо мною сыграет Валерий…
Я с собою на память
ТУДА эту речь унесу.
С бородою-лопатой
Димитрий, оживший, как Лазарь,
Поминая (средь прочего)
Бога и Божию Мать,
Прочитает молитву,
Повторит коронную фразу (*) –
Ради этой минуты,
Ей-Богу, есть смысл умирать!
И, когда гроб опустят,
Споет музыкальную сагу
(Стих с мелодией – плод
Однополой любви пары Саш)
Вдохновенный Андрюха,
К могиле, порхнув легким пухом,
Как на сцену порхает
Артист, ощутивший кураж.
Бросит землю на гроб
Старый друг и соратник полковник,
Два Сереги плиту
Установят на свежий курган,
И картину прощанья
Бутылкой «Посольской» дополнит,
Баб на-время оставивший
Старец – поэт-хулиган.
Я прошу вас, пока
В гроб не влезут могильные слизни -
Эпитафией этой
Украсьте жилище мое:
«Все, чего он достиг
В своей ветренной путаной жизни –
Это, стать удобрением
По-окончаньи ее!
Солнце мира сего
Погребенному редко сияло,
Да и если сияло -
Скорей не звездой, а – свечой,
Но, однако, сумел
Сотворить в тусклом свете немало,
И – в отличье от многих –
Писал он не только мочой!»
…Может, будет жара,
Может, будет в морозе все лютом,
Но, когда отпоют,
Отопьют, отряхнутся слегка,
Пусть ударит прощальной
Тугою струею-салютом
Из своей супер-пушки
Святой фейерверкер Лука.
                ***
Я когда-то умру…
Говорят, что мы все умираем.
Подчинясь Триединству,
Исполню команду «Ложись!».
Но в грядущем посмертном –
Будь адом оно, или - Раем,
Хоть одно с удовольствием
Вспомню: чем кончилась жизнь!

(*) «…Как перед иконостасом!!!»
                2.02.2002.

ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ
ПРО ВЕСЕЛОГО ЗАЙЦА
Жил в лесочке одном
Старый заяц-русак –
Добродушный веселый косой.
Ел в деревнях морковь,
Убегал от собак,
Грыз кору, умывался росой.
Днем скакал по траве,
С солнцем в прятки играл,
По пенькам звонко лапками бил,
И, немножко взгрустнув,
Ночью звезды считал
А еще – он порядок любил.
В понедельник с утра
Принимался таскать
Банки, тряпки, бутылочный бой…
Все, что люди в леске,
Приходя «отдыхать»,
«Забывали» убрать за собой.
Не ленился косой,
Но однажды решил
Попросить у людей не сорить.
На поляне предстал
Перед пьяной толпой,
О порядке им стал говорить…
«Что?! Учить Человека?!! -
Послышался крик, -
Ах, ты, наглый косой паразит!».
И бутылка на солнце
Блеснула на миг,
Перед тем, как его поразить.
***
…Жил в лесочке одном
Старый заяц-русак,
Чистоту и порядок любил.
Только был он, бедняга,
Немножко  чудак,
И за это -  в котел угодил
Грустно листья осин
На ветру шелестят,
Солнце с неба печально глядит -
На поляне бутылок
Осколки блестят,
Да костер непогасший чадит…
1985

Дед Мазай
Старый дедушка Мазай
Вышел на охоту:
Пострелять тетеревов,
Попугать зайчат,
И в болотных сапогах
Шлепал по болоту,
Как некрасовский Мазай
Много лет назад.
Как и тот, тащил мешок
С водкой за плечами,
Гладил нежно патронташ,
Изредка икал,
Да смотрел по сторонам
Светлыми очами –
Меж деревьев и кустов
Дичи след искал.
Все казалось: вот, сейчас,
Рядом хрустнет ветка,
Может быть, за тем кустом
Спрятался косой…
Но за часом час летел,
Как по веткам белка,
И уж вечер на траве
Заиграл росой.
Только дичи нет, как нет.
Будто не бывало!
Дед уселся отдохнуть
На замшелый пень,
Молча глядя, как на лес
Ночи покрывало
Опускается сильней,
Заглушая день.
Все притихло. Дед сидел,
Головой качая,
Позабывши обо всем
На замшелом пне.
С тихой грустью вспоминал
Прадеда Мазая,
Как на лодке тот катал
Зайцев по весне.
Месяц на небо взошел,
Землю освещая…
Низко плечи наклонив,
Думал старый дед:
Если в лес пойдут гулять
Правнуки Мазая,
Будут зайцы их встречать
Через сотню лет?
Март 1985

   Прощание с турбазой
Вот и умолкли в коридорах
Веселый смех и голоса.
Еще вчера здесь пели хором
Про ночь, и черные глаза.
Здесь танцевали до рассвета
И казачок, и рок-ен-ролл,
А нынче выключены лампы,
И не блестит под ними пол.
На опустевшую турбазу
Пришла внезапно тишина,
И оказалася вдруг сразу
Такою грустною она.
От стука дальнего вагонов
Лишь дребезжит стекло в окне.
Храпит дежурный в старом кресле
Откинув голову к стене.
…А сделать ничего нельзя,
Пусть мы б и очень захотели.
Уходят новые друзья,
С кем мы прожили две недели.
Прощай, турбаза, не сердись,
Нас вспоминая слишком строго…
Всего хорошего, друзья!
Пусть будет легкой вам дорога!
1989


   Молодежный лагерь «Славутич»
Пора домой. Гудит «Ракета» у причала.
Пора домой – так выше нос, зачем грустить?!
А мы молчим, и вспоминаем все сначала.
Увы, но дней, прошедших здесь, не возвратить.
Веселый смех умолк, и голос тише, тише,
А стрелки будто бы застыли на часах.
Пора, пора, заезд окончен, сроки вышли
мы на листках друг другу пишем адреса.
Мерцая бликами под беззаботным солнцем,
Слепит до слез глаза днепровская вода.
… Сюда вернемся мы, дай Бог, еще вернемся.
Но то, что было, не вернется никогда…
1990

Учительнице
Кончатся подарки, поздравленья.
За окошком выглянет луна.
Вместе с уходящим воскресеньем
Будет отходить ко сну страна.
Ты за стол присядешь, и тетрадки,
Что лежали стопкой на столе,
Оживут, чтоб в полном беспорядке
Поспешить с букетами к тебе.
Только, не тетрадки это – дети!
Те, кого ты учишь доброте,
Те, кого дороже нет на свете,
За руку кого ведешь к мечте.
С ними вспомнишь, улыбаясь, снова
Эпизоды пережитых дней…
Всех своих наивных и бедовых
Школьных дочерей и сыновей…
А когда в сон голову уронишь,
Позабывши выключить «ночник»,
С тысячами роз придет Воронеж –
Самый твой любимый ученик.
2001

Был я молод, беззаботен, весел,
Шел к Удаче, что ждала вдали.
Грустных не любил стихов и песен.
…Было дело. Впрочем, было ли?
Отсмеялось, отпилось, отпелось.
Не прельщает жизни красота.
Все, чего когда-то мне хотелось,
Оказалось – тлен и суета.
В голове, среди молчанья ночи,
В полуяви, или в полусне,
Кружатся есенинские строчки:
«Жизнь моя, или ты приснилась мне?».
Сколь лет прошло, осталось сколько?
Сколько раз без сна встречать зарю?
Я бы закурил, пожалуй, только…
Только, к сожаленью, не курю
2004

                Светлане И.
Простите мне мои грехи,
Простите слабости, пороки,
Мои нелепые стихи
И эти сбивчивые строки.
Простите, гнев свой укротив,
Мои словесные изъяны,
Простите, что бывая пьяным,
Я не всегда, увы, учтив.
Простите… Я уйду навек.
Вам больше незачем сердиться.
***
А в небе кружит первый снег,
Мне тихо на душу садится.
1990