Он любил её больше жизни

Он любил её больше жизни
Сколько бы ни минуло дней.
Мог бы запросто
По мановению её кисти
Бросить всё и бежать за ней.

Её образ мысли тревожил.
И в ночи, не смыкая глаз,
Он мечтал, что когда-нибудь сможет
Провести с ней хотя бы час.

Иногда, забыв осторожность,
Он придумывал целую жизнь:
Пусть в его параллельной вселенной,
Но их судьбы переплелись.

Так ночь его превращалась
То в час один, то в целый век.
Но будильником мечта разбивалась
Со звоном о новый день.

И по утру как будто с похмелья,
Погружаясь в рутину дня,
Он продолжал греться мыслью,
Что есть на свете она.

Его сердце было подобно котенку,
Что мурлычет, свернувшись в клубок;
И только с восторгом ребенка,
Он вспоминать о ней мог:

«О, как блестят её глазки!
О, как я люблю её смех!
О, как же она прекрасна!
Конечно, она лучше всех!»

Он думал о ней слишком много,
Но не мог быть рядом с ней,
Он был для неё только другом,
Которого нет верней.

Встречи с ней были в радость,
А расставание приносило печаль,
И долгие дни потом в тягость,
Так что хотелось кричать.

Он даже трусил немного,
Увидеть её в толпе,
Но в тот же момент просил бога
Оставить наедине.

Самым страшным было незнание
Того: как она? где она? с кем?
Не случилось ли с ней несчастье
Или каких-то проблем?

Навязчивым быть он стеснялся,
Себя дробя по частям.
Но все же в любви ей признался,
Поддавшись своим страстям.

Впрочем, он знал, что она ответит,
Но сам подарил себе шанс.
Ведь есть место чуду на свете.
Но только не в этот раз.

Он мог бы свернуть и горы,
И, подпрыгнув, достать звезду,
Нарушить земные законы,
Но все было бы попусту.

К тому же, её он обжечь боялся,
Считая нежнее цветка,
Потому на расстоянии держался,
Чтобы сорвать не поднялась рука.

Для него она была воплощением света,
И далекой неисполнимой мечтой,
Скорее ангелом, чем человеком,
Дамой сердца укравшей покой.

Он любил её больше жизни
Сколько бы ни минуло дней.
Мог бы запросто
По мановению её кисти
Бросить всё и бежать за ней.