Шестистишья

Твоя наивность слишком горяча.
 А я устал. Ни твоего плеча,
 Ни рук твоих, ни нежного затылка
 Я не коснусь. Как к пламени свеча,
 Так жертва опрометчиво и пылко
 Стремится под секиру палача.

 Я не злодей, я не нарочно груб.
 Звучит печально флейта в хоре труб.
 Под ветром осыпается шиповник,
 Теряя лепестки невинных губ.
 Помилуй Бог – какой же я садовник?
 Скорее – поневоле – лесоруб.

 В душе моей гуляют декабри –
 Темно снаружи, холодно внутри.
 Завален снегом сад наполовину,
 И, как живые пятнышки зари,
 Поклевывают мерзлую рябину,
 Сверкая алой грудью, снегири.

 Забредшая сюда издалека,
 Застыла в изумлении река,
 Со всех сторон охваченная льдами.
 Но неподвижность стала ей близка –
 Мгновения, умножившись годами,
 Незримо превращаются в века.

 Так было, есть и, верно, будет впредь.
 Печально раньше смерти умереть.
 Бездарно ощущенье здешней скуки.
 Вечерний воздух потемнел на треть,
 И ветер дует бешенно на руки,
 Пытаясь их морозом отогреть.

 Но даже если нет пути назад,
 Заглянем напоследок в этот сад,
 Где, с трепетом предчувствуя секиру,
 Под снегом ветви голые висят.
 И наши судьбы шествуют по миру,
 Живя и умирая невпопад.