Не навреди!

Военный госпиталь – казарменные нравы.
Высоких потолков кристальна белизна.
Снуют бойцы больные, санитары,
За окнами февраль, но уж близка весна.
О чём молчу, валяясь в узкой койке
И думаю я, прежде чем уснуть?
О многом: о друзьях и о работе,
О том, за что пришлось беды глотнуть.
И свято веря в то, что вскоре встану,
Не сразу сам, а при поддержке костылей,
Не вижу в этом повода для грусти,
Ведь жив и не остался без друзей!
Они заходят, позади вопроса:
- Ну что ты, братец, как моральный дух?
И рады оттого, что всё в порядке
Шучу, смеюсь и, взором не потух.
Что я остался прежним оптимистом.
Лишь жду, когда окрепнут позвонки,
Чтоб воротясь домой деньком весенним,
Трубить всеобщий сбор – звонки, звонки…
И всё бы так и шло, но выросла проблема
В лице хирурга (злобный грубиян)
Уверенный, что прав беспрекословно
И в мнении его не может быть изъян.
Все доводы коллег, иные точки зренья,
Его не убедили ни на чуть…
- Баран, упёртый ты! – кричал он мне свирепо,
- Быть хочешь инвалидом, значит будь!
Эх, сколько же всего он мне пророчил,
Нависнув глыбой красного лица:
И импотенцию, и ужас паралича,
И горб, и жизнь в кровати до конца…
Врач преуспел – словесные снаряды
Легли прицельно в голову мою…
Я побледнел от этого изрядно
И обнаружил, что почти не сплю.
Сомненья червь проник в моё сознанье,
А изверг нагнетал тоску, как мог:
- Пойми, голубчик, времени всё меньше.
Сначала член откажет, после – пальцы ног!
Спасибо, заступились за больного,
Поскольку не без добрых мир людей.
Укрыли от злодея-душегуба
И радикальных дурно пахнущих идей.
Вдали от них я чувствую прекрасно
Вернулся сон и прежний бодрый вид
И каждый день, назло прогнозу доки,
Во фронт, «приговорённый мой» стоит!
Одно меня немного беспокоит.
Что может ждать кого-то впереди,
В руках циничного хирурга без морали,
Забывшего обет – «Не навреди!»