Баллада о ножницах

Седой старик с печальными глазами
Слыл мэтром в южнорусском городке.
С ним разговаривать умели ткани
На шелестящем мягком языке...

Портной умел в куске простого ситца
Увидеть платья дивного покрой
И выкроить умелою рукой
И выпустить на волю, точно птицу!

Хромой чудак, придавленный делами,
Мечтал иглой преобразить весь мир,
Чтоб были в нём не женщины, а дамы,
В честь коих затевается турнир.

И ножницы, тяжёлой ковкой стали,-
Наследие покойного отца,
В его руке, как бабочки порхали,
И их полёту не было конца.

Но, к чудесам безжалостна война:
Сирени заполошенно завыли
И рухнула на землю тишина,
Как ткань гнилая,оседая пылью.

Ушли свои, платя обильно кровью...
И новый был порядок привнесён,
Когда был в городке расквартирован
Эсэсовцев охранный батальон.

По личному приказу коменданта,
Едва принять успевшего дела,
Поднаторевшая зондеркоманда,
Как частым гребнем, улицы прошла.

Их забирали молча, без вопросов...
А для чего захватчикам слова?-
Всех - смуглокожих и черноволосых,
В ком капля солнца жаркого жива,

Пригнав к противотанковому рву,
А там - огнём кинжальным покосили,
Всех унтерменшей, даже пацанву,
Как сорную и цепкую траву,
И наскоро землею завалили...

Но сплоховала бравая команда:
Очнулся ночью раненый старик
И тенью, чуть заметною проник
В густой смородинник родного сада.

Он выполз сквозь сплетенье голых тел,
Пропитанное смрадным трупным ядом.
Портной спешил.
Он отомстить хотел
Создателю сегодняшнего ада.

Его хромец запомнил навсегда,
Стоящего надменно перед строем
В мундире чёрном тонкого сукна,
Прославленного венского покроя...

Он, как сумел, ранение лечил -
Рос подорожник густо этим летом.
И половинку ножниц заточил,
Их превратив в подобие стилета.

Он рукоять бечёвкой обмотал,
Чтобы в ладони потной не скользила
И десять дней карателя искал,
Как светлая, карающая сила.

И выпал, наконец, портному случай:
В тенистом сквере, где и днём темно,
Он насадил эсэсовца на нож,
Привычно оценив:"А дрянь сукно!
Да и покрой, похоже, не из лучших..."