Дина Кокорина Пути дороги Аввакума

 
 Дина Кокорина  « Пути – дороги  Аввакума»

Публикуемая ниже версия, основанная на предании, рассказывает о пребывании опального протопопа на Малой  Пинежке  по пути в Сибирь.


     В телепередаче «Звёзды говорят» было сказано, что в двадцать седьмой лунный день  можно медитировать. А  некоторым будет дано свыше, есть чем заняться, куда приложить свои силы. Я прилегла отдохнуть на диван и лёжа думала, чем бы мне нужно заняться в первую очередь. И вдруг меня осенило: а напишу –ка о путях-дорогах, по которым везли когда-то  непокорного протопопа  Аввакума в сибирскую ссылку . Разумеется, весь путь описать невозможно, а вот участок дороги  от Москвы до Устюга Великого, в вологодских пределах  ты описать сможешь! Так говорил мне мой внутренний голос. Я взяла в руки ( в который раз ! ) книгу  « Житие протопопа Аввакума , им самим написанные» , ещё раз читаю, и мне открывается, я просто вижу, как они  едут  в сопровождении стрельцов…
   Как пишет сам Аввакум, в конце 1653 года послали его в ссылку в Сибирь до Тобольска. У Аввакума в ту пору было  четверо детей: три сына – Иван 9 лет, Прокопий пяти лет, Корнилий восьми дней и одна дочь – Агриппина восьми лет. В черновом отпуске указной грамоты Симеону, архиепископу Тобольскому, в числе отправляемых с Аввакумом указывалась и его племянница Марина… С собой взяли тёплую одежду, продукты на дорогу и ещё кое-что из вещей. Телеги, сопровождаемые верховыми стрельцами, тронулись в путь. По пути их встречали и приветствовали простые люди. Знатные же бояре приходили приветствовать  и взять благословление украдкой ночью: боялись, что донесут. Доносы были в чести,  «слово и дело государево»  означало донос. Останавливались на отдых во всех крупных городах, которые были прописаны в черновом отпуске. С Вологды их отправили вниз по реке  Сухоне    в лодках. Плыли только днём, ночью останавливались в ближайших деревнях или погостах. К устью Сухоны, в город Великий Устюг, прибыли днём. Несмотря на то, что везли протопопа Аввакума в ссылку, встретили  его колокольным звоном всех церквей. Толпы людей  встречали на берегу, каждый старался хоть чем-то помочь.
        Воевода Милославский встретил его, как подобает  встречать духовное лицо, со всеми почестями – Москва далеко. Во всех церквах отслужили молебен, а всё семейство Аввакума определили на отдых в Михайло-Архангельский монастырь.
   Началась осенняя распутица, когда ни колесом, не полозом  не проедешь. В Устюге решено было дожидаться  санного пути. Дальше ехать было невозможно, ни рекой, ни на лошадях.
   Лучшего места, чем город Великий Устюг, где бы можно было переждать  распутицу и дождаться санного пути, не было.  Больше месяца прожили в монастыре. Но вот начались морозы, встали реки, лёд окреп до того, что можно ехать на лошадях. Погрузили пожитки в сани, там же сидели протопопова жена  и дети. Воевода выделил десять надёжных стрельцов, и ранним утром подвода тронулась в путь. Несмотря на ранний час, народу вышло провожать множество, все желали им доброго пути.
   Ехали по правому берегу Северной Двины, через деревни Григорово, Песчаница, Крутец, Потом ближе к вечеру, проехали по льду за реку, под старинным городом Красноборском, на левый берег. Дальше по правому берегу начинаются моховые болота, там дороги нет даже зимой. В Красноборске остановились на ночлег и поменяли лошадей. Дальше поехали на перекладных. Следующая остановка – в селе Черевково, потом – Абрамково. В Коптелове сменили лошадей и поехали до Верхней Тоймы. Там опять дорога идёт через реку на правый берег. Там ночевали.  Впереди начиналась глухомань. На много вёрст  кругом идут леса и болота, редко попадаются  на пути небольшие деревни. Последняя от Двины – Мила. Здесь заночевали, сменили лошадей и двинулись дальше. Впереди – только лес  и постоялые дворы, где можно обогреться, попить чаю и отдохнуть. ..
   Кругом стоит притихший лес. Он как будто удивляется терпению и мужеству людей, которые сидят в санях, ведь среди них маленькие дети  ( по подсчётам, Корнилию не более десяти недель от роду).  Поистине, только господь хранил их всех в этом многотрудном пути. Даже представить невозможно, как управлялась протопопица Анастасия с таким маленьким грудным дитём, ведь его и грудью  надо покормить, перепеленать, да мало ли что надо крохотному, беспомощному человечку. Но велик  господь, и вера в него была достойна силы господней. А вот и Талец. Тут тоже всего одна изба. Тепло в избе натоплено, уютно. Здесь заночевали в очередной раз. Утром выехали  затемно, впереди путь трудный и долгий. Кругом – один лес. Дорогу припорошило снегом, но он не мешает, а только скрипит под копытами, нагоняя думы. Детки ещё спят. Слава Богу, что не все ведают, куда их везут и что их ждёт впереди.
   Наконец приехали в Кергу – самую большую деревню на  Малой Пинежке. Остановились ночевать у старосты Михаила Романова, а стрельцы ночевали в казённой избе. Утром поехали дальше, мимо деревушек, состоящих из нескольких дворов – Бор, Лохома, Горка, Машканово. Через шесть вёрст  от Машканова последняя деревня – Марьина Гора. Потом опять начинается волок  до Выи.
   В Марьиной Горе, состоящей из десятка дворов, обоз остановился у казённой избы. Старший из стрельцов  подскакал к избе местного головы. Из передних саней вылез дородный мужчина, одетый в дорожную рясу, и неистово перекрестившись, приветствовал окруживших обоз мужиков. Вскоре подошёл голова, который отвечал за соблюдение правил проезда и прохода всех, кто направлялся в сторону Выи и обратно. 
   Протопоп Аввакум помог вылезти из саней своей супруге Анастасии, которая держала  на руках маленького Корнилия, закутанного в одеяло, вынул из саней пятилетнего Прокопия, а те, что постарше, уже вылезли из саней и топтались на месте, молча разглядывая незнакомых людей. Подошли жёнки и дети, собрались все жители деревушки.         
   Поговорив с мужиками, старший из сопровождающих решил здесь заночевать, так как впереди – большой волок, где нет ни одного жилого дома. Всех приезжих разместили по дворам. Стрельцы остались на ночлег в казённой избе. Протопопица Анастасия с детьми пошла в избу головы. Пока раздевали детей, распеленала маленького, сменила пелёнку. Стало темно. В избе зажгли лучину. Хозяйка вынула из русской печи  похлёбку, принесла молока, грибов солёных, мочёную бруснику и морошку. Поставила на стол хлеб и шаньги. Все с дороги вымыли руки и сели за стол. Первыми накормили детей. Разморённые теплом и обильной горячей пищей, дети забрались на печь и быстро уснули.
   В избу стали собираться мужики, всем хотелось поближе рассмотреть  и познакомиться, кто же это пожаловал к ним под охраной царских стрельцов. Всяких проезжих видывали, а ещё не было, чтобы такого гостя везли куда-то да к тому же под охраной.
   Протопоп Аввакум подробно рассказал, какие реформы происходят в церквах и что за дела творятся в Москве. Рассказал, что всех, кто хочет класть крест пятью пальцами, в Москве строго наказывают. Вероотступник  патриарх  Никон проводит реформы, чтобы все православные христиане клали крест тремя пальцами, а, он, Аввакум, в числе других священников, не хотел изменять старой вере, везде изобличал Никона и вёл службу в храме по-старому, за что его – за непослушание, неподчинение патриарху – выслали в Сибирь. Везут вместе с семьёй в далёкий город Тобольск.
     Мужики внимательно слушали и молча переживали. Беседа затянулась. В конце кто-то из мужиков сказал, что раз  такое дело, торопиться вам на царскую каторгу не следует, оставайтесь у нас в деревне, истопим баню, отдохнёте, тогда и в путь можете отправляться. Старший из сопровождающих не возражал, а Анастасия обрадовалась. Дети маленькие, их обязательно помыть надо, постирать кое- что. На том и порешили. Утром, чуть свет, в деревне топились все бани. Какое блаженство - помыться в деревенской баньке, хоть и топится она по чёрному, но в баньке тепло и чисто. Сухой жар, идущий от каменки, захватывает дух!
   Анастасия зашла в предбанник, сняла и повесила на сук шубу, сняла катанки, в которые была обута, и открыла дверь в баню. На неё пахнуло горячим жаром. Раздевшись догола, приняла в руки младшенького Корнилия, вместе  с ней в бане была хозяйка дома: баня незнакомая и чтобы помочь  Анастасии помыть  детей, решили идти в баню вместе. Катерина, так звали хозяйку, налила в шайку воды, тазов раньше не было, посуда в бане была вся  деревянная, она не нагревается от горячей воды, поэтому безопасная, добавила ещё маленько холодной водицы и поставила на лавку перед Анастасией, которая держала на руках голенького Корнилия. Малышу баня явно понравилась, он лежал у матери на руках и молчал. Да и за всё время, пока его мыли, ни разу не заплакал. Не плакал и тогда, когда уже его, чисто вымытого и распаренного, завернули в пелёнку и одеяло, унесли в избу, положили на печь. После бани он крепко уснул и проспал весь день – намаялся сердешный за долгую, трудную  дорогу. После маленького, Корнилия, Иван и Прокопий сидели на полке и парились сами, эти уже большие.
   Катерина приготовляла воду, а Анастасия перемыла всех детей, их тоже унесли на руках. А те, кто побольше, ушли сами. Потом помылась сама. Когда пришла в избу из бани, там на столе стоял самовар. Протопоп Аввакум, распаренный, сидел за столом. Ждал Анастасию. Выпив чашку чая, она прилегла отдохнуть: угорела в бане, с непривычки жарко, да и долго в бане была, пока детей перемыла. Только закрыла глаза и вдруг видит: подходит к ней старичок, волосы у него белые-белые, одет в белую домотканую рубашку, подпоясан красным пояском. Борода у него длинная и тоже белая вся. Сел у изголовья, взял за руку и говорит: « Ох, матушка, много тебе придётся пережить всего. И в воде тонуть будешь – не утонешь, в огне гореть будешь – не сгоришь, на морозе не замёрзнешь, а в земле сидеть будешь. Там и помрёшь, но это будет не скоро, впереди у тебя дорога длинная, и много всего тебе терпеть придётся, но ты на Бога не сетуй, принимай всё, как должное. Господь кого любит, того больше наказывает». Сказал -  и исчез. Анастасия открыла глаза, в избе никого, похожего на старичка, не было. А когда рассказала про сон, решила, что домовой предсказал ей судьбу. И ведь всё, что сказал, всё потом сбылось. А пока молилась матушка, просила Господа Бога простить все грехи и помиловать. Намывшись и напарившись в бане, решили задержаться в этой деревушке ещё на несколько дней. Мужики сказывали, что после Выи , дорога будет ещё более трудная, на несколько вёрст имеются только постоялые дворы. Отдохнуть  по настоящему не придётся долго. Впереди дорога будет проходить через тундру и лесотундру, где жильё встречается совсем редко.
    Протопоп Аввакум не терял времени даром, беседовал с мужиками о старой вере. Он говорил мужикам: « Не верьте Никону, блюдите веру старую во Иисуса Христа, как блюдут ея православные монахи Соловецкого монастыря. Семь лет сидят в осаде голодные и босые, но не изменяют старой вере и никонианское учение не признают. И я вас прошу: храните старую веру, берегите книги. Пройдёт время - никонианская ересь издохнет, и всё будет опять, как и раньше было в давние времена. У вас тут, на Пинеге, такое хорошее место, далеко от Москвы, где проходит вся эта ересь. Хорошо бы вам построить староверческий монастырь, в котором служба велась бы по старому православию и который стал бы хранителем старой веры.
   Мужики слушали наказы внимательно, со всем соглашались, обещали построить монастырь и хранить старую православную веру. Все дни, пока ссыльные находились в деревне, шли беседы, все вместе ходили в поле выбирать место для постройки монастыря. Наконец сошлись на том, что монастырь будет построен на Подчажье, на крутом берегу реки Пинеги. 
   В тот год  на дальние угодья, на охоту, мужики не ходили. Настал день отъезда. Накануне все жёнки в деревне пекли хлебы и шаньги на дорогу. Уложили в корзины рыбу и мясо, хлеб, шаньги и пироги – рыбники – они в дороге самые удобные, вкусные и питательные. У кого были коровы, положили в корзины масло и творог, налили в туеса пареного молока с пенками для детей. За эти три дня жёнки связали по паре шерстяных носков, тёплые рукавички. Дорога впереди длинная и тяжёлая. Носки связали не только ссыльным, но и стрельцам, они тоже мёрзли.
   В день отъезда ночь выдалась холодная и ясная. Утром рано подняли всех. Накормили детей, одели потеплее. В сани положили больше сена, чтобы сидеть было мягко и тепло. Накрыли сено одеялами, одели тулупы и малицы, женщины с детьми сели по саням, их всех мужики любовно окутали и завернули в одеяла. Впереди волок  в тридцать пять вёрст. Нет даже постоялого двора, изба на Улёше недавно сгорела, не успели построить новую.
   Вот уже и  стрельцы вскинулись в сёдла. Провожать отъезжающих вышли все, от мала до велика. Попрощались со всеми, и первые подводы тронулись в путь. Отвесив земной поклон, перекрестив всех и благословив, Аввакум вальнулся в сани и сказал на прощание: « Благослови  Христос!».
   Подводы тронулись, мужики пошли рядом. Проводили до лесу, вернулись домой, поели и стали собираться в лес. Решено было строить монастырь из кондовых деревьев. Это – сосны, которые  засохли на корню. Такие деревья провялились, просохли, они смоливые, не гниют. Здание, построенное из такого леса, стоит сотни лес. От времени чернеет, но не гниёт.
   Поехали в лес все, кто мог держать в руках пилу или топор. Работали дружно, работа спорилась. Кондовые деревья нашли недалеко от Пелюги, всего в несколько верстах от деревни. Пока снег в лесу неглубокий, решили заготовить весь лес, сколько требуется. Безлошадные валили лес с корня, а те, у кого была лошадь, возили лес на Раду. Там рубили сруб и пилили доски. Весной, как только сошёл снег, надрали моху, перевезли сруб на Подчажье и стали ставить монастырь. Управились до посевной, отделывали церковь  внутри свои умельцы. Послушников в монастыре было немного. В основном все свои местные – из Гавриловской волости. Служили службы по старой вере. И старая вера на Пинежье сохранилась дольше всех.
   Обратно из ссылки протопоп  Аввакум на Москву ехал по Вычегде-реке.
   Ещё раз проводили Аввакума с семейством в новую ссылку, на этот раз в Пустозерск. Когда ехали в Тобольск, то на Вые, из деревни Хорнема,  поехали на Вильгорт. Здесь кончалась граница Вологодской губернии, дальше начинались земли Коми. А когда их везли в Пустозерск на Мезень, то свернули из Хорнемы на Вашгорт.
   Староверческий монастырь просуществовал до 1710 года. Когда на Север в последний раз приехал Пётр Первый, стали принудительно закрывать все староверческие монастыри.
   Не сбылась мечта непокорного Аввакума. Не вернулись люди к старой вере. Самого Аввакума сожгли в Пустозерске. Многострадальная протопопица Анастасия вместе с сыновьями сидела в Мезени в земляной яме. Как она умерла – об этом история умалчивает. А послушники монастыря, когда приехали царские стрельцы, чтобы уничтожить монастырь, не захотели отдаться в их руки, закрылись в монастыре и заживо сгорели. Оставшись верными старой вере, сдержав обещание, данное протопопу Аввакуму, по своей воле, разделили его судьбу. Так перестал существовать староверческий монастырь, основанный по желанию Аввакума. А деревня, по переписи 1648 года, называлась Марьиной Горой, по переписи же 1710 года, дошедшей до нас, уже стала деревней Монастырской или просто – Монастырь.
   Эту легенду я слышала от маминой сестры, ныне покойной, которая обладала феноменальной памятью. У её был природный талант сказительницы. Она была знакома с Марьей Дмитриевной Кривополеновой, которая ходила в Питер за сарафаном и не один раз ночевала у нашей бабушки, которая родом была с Выи, из деревни Хорнема.
   Каждый раз, когда я сажусь за машинку, чтобы продолжить рассказ о путях-дорогах семейства протопопа  Аввакума, я воочию вижу всё, что с ними происходило в дороге.               
  Обоз с Аввакумом выехал из деревни Марьина Гора утром. Дорога была ещё не накатана, снегу в лесу в эту пору ещё немного. Идёт она болотами, которые ещё как следует не промёрзли, ехать трудно. Лошади могут идти только шагом. Волок до деревни Гаврилово, где была церковь и где можно переночевать, тянется тридцать пять вёрст. В Гаврилове подъехали ко двору батюшки уже темно. Стали вылезать из саней. От долгого сидения в санях ноги затекли и озябли. Кое-как вывели на высокое крыльцо Анастасию с ребёнком на руках. Пятилетнего Прокопия несла на руках племянница Марина, которая вместе с ними следовала в сибирскую ссылку. На улице не задерживались. К ночи мороз усилился, все дети и взрослые озябли зело. Все вошли в избу. Как ни трудно было терпеть боль, но старшие дети, Иван и Ографена,  молчали, стиснув зубы. Они видели, как переживает мать за маленького Корнелия и старались молчать, хотя сделать это было очень трудно. Они сами разделись, повесили одежду, куда им указали и чинно уселись на широкую лавку, которая стояла вдоль избы.
   Матушка собирала на стол угощение. Пост ещё не наступил, достала из печи чугун наваристых щей. Налила в миски и поставила перед детьми. Проголодавшиеся за длинную дорогу, дети ели горячие щи с большим аппетитом. Потом им налили по кружке парного молока, хлеба брали, кто сколько хотел. Насытившись, дети чинно помолились и вышли из-за стола. Пока они ужинали, для них приготовили тёплую, мягкую постель, уложили спать. Намучившись за длинную дорогу, дети сразу уснули, едва их головы коснулись мягкой подушки.
   Протопопица Анастасия покормила грудью Корнилия. Но прежде чем кормить, ей пришлось сцеживать молоко. Груди разбухли, молоко перегорело и стало горьким – кормить таким молоком дитё нельзя. Маленько покормив, оторвала голодного дитя от груди. Он заплакал, но больше его кормить нельзя, слишком долго ехали голодом. Ребёнку дали в рот соску – тряпицу, в которую были нажёваны хлеб с сахаром. Ничего другого у них не было. Подержав ещё несколько  минут на руках, ещё раз дала ему грудь. Согревшись у маминой груди и насытившись, ребёнок сладко уснул, посапывая во сне. Она положила его на постель, приготовленную гостеприимной  хозяйкой, перекрестилась и села за стол. Поужинали молча. Священники ушли в церковь вести вечернюю службу. Анастасия с хозяйкой управлялись дома. Прислуги у хозяев не было, всю домашнюю работу хозяйка делала сама.
   Аввакум  вёл службу в церкви, где собралось много народу. Он рассказывал, какие дела творятся  в Москве, рассказал по какой  надобности везут его и куда под охраной стрельцов. Вернувшись со службы, просидели в беседах всю ночь. Под утро поднялись и продолжили беседу. Матушки встали. Хозяйка затопила печь и стала готовить еду, нагрела воды, пошла доить корову. Анастасия подняла старших детей, проснулись и маленькие. Прокопия одевала Марина, а Анастасия кормила грудью Корнилия. Позавтракав, положили детям по кусочку хлеба за пазуху, чтобы не замерз и дорогой могли пожевать.
   На улице начинался рассвет. Пришёл старший из стрельцов, стали собираться в путь. Впереди была деревня Хорнема, а дальше ждал их Вильгорт – это уже на земле Коми… 

 ( Газета «Заря»   № 136, 137, 138, от  26 – 28 ноября 1996 года )