Голубое, зеленое и карее

I
Заводь. Ветер. Жара уснула.
И прохладной воды покой
Ива тонкая зачерпнула
Тихой веткою, как рукой.

Облаками-кудрями свесясь,
Небо смотрит в листвы узор,
И целует лучами месяц
Голубые глаза озер.

Хорошо этим тихим летом
Трогать взглядом ветров хрусталь.
Отчего же неярким светом
В лес души пролилась печаль?

То не звезды на руку сели,
И не слово сорвалось с губ:
Глаз моих травяная зелень
Не поймет голубую глубь.

Будто сердце болит сильнее.
Что же стало теперь со мной?
Подожду: пусть еще стемнеет,
И рассеется вовсе зной.

Ветер тихую гладь остудит,
Погрузится ветла во тьму,
Будет карей вода в запруде –
Вот такую скорей пойму.

II
Тихим блеском с ветвей-ладоней
Льются капли ночных огней.
Стали глуби еще бездонней,
Но приветливей и родней.

Распустилась иная радость
Лепестком в водяную плоть.
Ничего, что кругом прохлада –
В карем омуте мне тепло.

Так бывает: от зноя стонет
Всё вокруг, чтобы жечь, сушить,
А строку незаметно тронет
Голубой холодок души.

А под осень царит ненастье,
Сильный ветер деревья гнет,
А из глаз теплота и счастье
Звездно-карюю глубь прольет.

Это что-то, что сердцем помню,
И мечта, как тогда, жива,
И спокойно, и так легко мне
Душу взглядами согревать.

Эти очи строкой целуя,
Не могу я тепло таить,
Вот такие глаза люблю я,
Вот такие глаза – твои.

II
Зелень глаз – как в рассветном дыме
Сад заброшенный солнца ждет,
И она не поймет, не примет
Глаз других светло-серый лед.

Ей родней теплота живая.
Кто-то скажет, мол, друг, не злись:
Голубою вода бывает,
В ней – кувшинки зеленый лист.

Это реченька слюдяная,
Где торопится вдаль волна.
Нет, с кувшинкою гладь иная,
Никуда не спешит она.

И раскрашена по-другому
Та запруда, где сны живут:
Звездно-карий лучистый омут
Обнимает теплом листву.

Не летят туда ветры злые,
Желтым треском не бьет гроза,
И люблю я глаза такие,
Ведь люблю я твои глаза.

Оттого и должны быть в паре,
Как два сердца, как две руки,
Зелень листьев на ветке карей,
Карий омут и тростники.