Глава 9. Очаг Карабаса Барабаса

                «Десять тысяч чертей! – заорал Карабас Барабас.
                – Ни о какой жалости не может быть и речи. Кро-
                лик и цыплёнок должны быть зажарены. Полезай
                в очаг!»
                А.Толстой. «Золотой ключик».

Когда Рома-Сталин тихонько скончался,
«С рук на руки» сдавши меня
Отцу моему, «щит» надёжным казался,
«Царьградская эта броня».
Они, может быть, уже подозревали,
Что я под надзором живу
У вражеских сил. И они предприняли
Тот финт, чтоб покинул Москву.
Чрез десять же лет Рома снова родился,
Проделав крутой свой форсаж,
Опять под Москвой. И я вновь очутился
В районе, где жил Рома наш.
И «прятки» мои прекратилися с этим.
Родился мой первый сынок
И зажили вместе детдомовски дети,
«Подкидыш» старался, как мог.
И есть на детали портрет тароватый,
Что в ПНВСе дают:
Мол, вечно ему не дожить до зарплаты
И клянчит рубли там и тут.
Эт’точно. Без денег что я, что Высоцкий,
Что бедный Булат, жили мы.
Но я рифмоплёт был средь них неважнецкий,
Им – петь позволяли умы.
Смеяться же грех над моею бедою,
Безденежье сами прошли.
И я-то давимый был волей чужою,
Они ж себя сами вели.
И если б не Рома, то вы бы видали,
Как чествует Юру родня
В шестидесятилетие без медали,
Один защищал он меня.
Он личное при Перестройке участье
Принял во мне в те времена.
Он знал хорошо, каково наше «счастье»,
Как эта поддержка важна.
И знал он, под чьим нахожусь я давленьем,
И пресс тот нейтрализовал.
И я понимаю своё положенье
И «ангелом» Рому назвал.

Мой «Обруч», ведомый Юркольциным строго,
Собрал всех в кооператив.
Но Жилин Роман грозно «рявкнул с порога»:
«Назад! Капитан запретил!»
И Рома стоял с «карабином» диплома
Налоговой службы бойца.
И нас он с проверкой «настиг» прямо дома.
То было начало конца
Барахтанья нашего среди «пиявок».
И как по команде, потом
На шею движенья с десяток удавок
Надели законным путём.
И тут началось вроде соревнованья.
Как только «Наладчик» наш пал,
Юркольцин, чрез «Обруча», новым заданьем
В другую «каверну» послал.

Ещё до того, как наш Руди в «Столицу»
Отбыл (Путчу рыли каюк),
Вовсю надо мной Гений начал трудиться,
Готовя «посадку на крюк».
А «крюк» был такой: задавить нищетою –
И мне же жестоко пенять
За бедность. И зрит он: чего же я стою?
Смогу ль в воровстве устоять?
(Всем «Геллам» приписаны общие трюки,
Высоцкий раскрыл нам один:
«Не ТАЩАТ ПУСКАЙ ИЗ СЕМЬИ ТВОИ РУКИ!
С чего будут маечки, Зин?»).
Меня переводят (с большим повышеньем)
В соседний от нас городок,
Где кучей имеются финнарушенья
И где бы я вляпаться смог.
Но тут я упёрся. Тогда начинают
Нам серию неплатежей
(Одними из первых!). Я чую – толкают:
«Воруй же, зануда, скорей!»
Но бдительный Рома из Белоголовки
Направил ко мне «Мерседес»,
И ход свой построил удачный и ловкий –
С заказом на домик подлез.
И чтобы там «в корне пресечь кривотолки»
(Мол, скромность, я знаю, у вас!),
Вопросик задал, словно булочку с полки:
«А МОЖНО, я выдам аванс?»
А гиперинфляция – в  полном разгаре
И неплатежи по пятам.
А он продолжает – ну, прям, как в угаре! –
«А МОЖНО, я в долларах дам?»
Мол, мне так удобней, и вам без заботы.
И вот где-то там через год
Он мне постоянную прочит работу,
Под крылышко Юру берёт.
Так выстоял я. Хоть имел шансов много
Страну, как и все, разорять –
Ни шагу не сделал я этой дорогой,
Редуктор их начал трещать.
А я – при зарплате. Но это не входит
В план Гены. И «Обруч» далёк.
Тогда потихоньку меня переводит
Обратно в Рукинск «под шумок» –
И ТОТЧАС, с приходом моим, начинают
Зарплату и здесь не платить.
И «Обруча» рядом со мною сажают –
Чтоб легче следить и давить.
И мало того, там, куда переводит –
«Пиявка» у власти давно.
Роману дорогу чуть не переходит,
Грозя подработке той. Но!
В том «Танке» командовал некто Немыкин.
«Пиявку» он мне показал,
«Турель» шевельнул, в силуэт целя зыбкий –
И дал по «пиявке» той «залп».
(И «выстрел» мне тот показал, как замена
Легка на нижайшем звене:
Лишь только «пиявку» убрал – и мгновенно
Другая уже на спине!)
И дальше события вскачь полетели.
Буквально пред днём рандеву
Для важных решений, в больничной постели
Я брежу, стонаю, реву…

А было всё так (детектив из романа!).
Мне в среду там Рома сказал:
В субботу меня ждут по просьбе Романа,
С работой чтоб чётко решал –
Иль к ним я иду, иль с «пиявками» в стае.
И думал Роман, что меня
Своим аргументом последним «достанет».
До встречи же было два дня.
(Я думаю, Жилин имел разрешенье,
Как крайнюю меру, сказать
КАКОЕ ко мне у него отношенье,
Чтоб крепче к себе привязать).
Про «Обруч» же был я «ни сном и ни духом»,
Сейчас я лишь умный такой.
И что для Юркольцина глазом и ухом
Была моя Гелла, с рукой,
ПОМЕЧЕННОЙ ШРАМОМ из дальнего детства –
Так я и помыслить не мог.
Поэтому мне никуда и не деться,
Уста не держал на замок –
И всё рассказал ей. ЕМУ, значит, ТОЖЕ!
И прямо на завтра, в четверг,
В больницу, «на твёрдый и острый» я ножик
С аппендиксом мчусь пузом вверх.
И только лишь встреча сорвалась в субботу
(Шеф Ромы её назначал) –
Романа посланник примчал на работу
И всё про меня разузнал.
Не знаю, кого бы из них ещё стали
Стремительно этак искать!
Но Жилину ж чётко тогда приказали,
Глаза чтоб с меня не спускать.
А я – вдруг исчез! Может, «умер красиво»!
(Вот вам конспираторства плод!).
И он не виновен: ведь он торопливо
Налаживал связь наперёд
С Быкоцким, убывшим от нас после путча
(Юркольцин же «срезал» ту связь!).
И знал он, какая нахмурится туча,
Коль Жилин лицом вдарит в грязь.
Но, видно, не думал злодей-провокатор
Мальчишку из рук выпускать,
И жал до последнего, тщась в свой транслятор
«Крючочный» меня затолкать.

Агент молодой, отставной лейтенантик,
В палате меня разыскал
(«К вам там из милиции!» – белый халатик,
Дрожа от испуга, сказал).
И вот через день Рома смог заявиться
(«А здесь вас… хоть кормят?» – спросил),
И, ТОЧНО ПО КНИГЕ, к кровати садится,
И деньги – свои! – предложил!
Почти был уверен я: сделает это
(Он так же зарплату привёз).
«Почти» – загадал я такую примету:
Коль сделает – значит, всерьёз
Мои подозрения стали бы фактом –
Да, Жилин Роман предо мной.
А мой «третий глаз» неотлучно (куда там!)
Всё время стоял за спиной.
С контролем таким не могло быть и речи,
Чтоб высказать ТОТ  аргумент.
Но хитрый Роман подконтрольную встречу,
Как тайную, сделал в момент. 
Во-первых, привёз не богатство-полсылку,
КАК ДЕЛАЛ ОН, с базы своей,
А «бедный» гостинец: кефира бутылку,
Да кисть винограда при ней.
И всё для того, чтоб под кисть винограда
Запрятать подарок-сигнал,
Какой «САМ  Я» долго под пристальным взглядом
Романа и «изготовлял»!
На самое дно передачи больничной
Наклал ТВЕРДОКАМЕННЫХ ГРУШ!
И это был знак. И настолько отличный,
Что музыку надо бы «туш»!
Вот как обустроил он хитрую встречу,
У «Обруча» всё на глазах –
Чтоб били в глаза эти противоречья:
Гостинец – и щедрость в деньгах.
Он знал уже: логик я, всё я замечу,
Особенно – СТРАННОСТЬ даров.
О, он конспиратор был! Тайные встречи
Устраивать был он здоров.
Геллене те груши – как козочке ноты:
Не любит Стругацких она.
Юркольцину – вовсе там нету заботы
Продукты РАЗГАДЫВАТЬ на
Дурацких столах в тех дурацких пакетах.
Я ей ничего не сказал
(Как помню, сознательно). В этих приветах   
Я всё про него осознал.
Ещё меня дважды, почти что больного,
К нему привозил мерседес, 
Как будто для стройки. Но был там не много,
И в стройку почти что не лез.
Причины ж бесед были так смехотворны,
Что сразу я поводом их
Для встреч без Геллены, клонимых упорно,
Признал, пусть при людях чужих.
И пусть разговор там и не состоялся –
Открытый, прямой разговор,
Но я ж не дурак, я и сам догадался,
Как «выманить правду из нор».
Хоть спич с благодарностью был мой не ярок,
Но всё ж я рассеял туман:
«…Особенно груши! Вот это – подарок!
За груши – спасибо, Роман!»
И Жилин есть Жилин. Всё понял отлично.
И сам, разгоняя угар,
С мальчишкой своим, в состоянье отличном,
Он знаковый сделал мне дар:
Три томика там. Переплётик – так, средний.
Но автор – И.Сталин, друзья!
Я их вожделел. Был мне знак тот последний –
С ним долго не виделся я.

Но связь, оказалось, со мной не прервал он,
Окольный наладив канал.
И я под надзором его, как бывало,
Опять охраняемым стал.
В главе про Геллену коснулся я «Тома».
Он в Слове – как робот большой.
Но, как и с Гелленой, уловка приёма:
Хоть «робот», но так же с душой.
Для честных трудов в Подмосковье рождённый,
Здоровый, красивый во всём,
И в мой ареал так же переведённый
В году пятьдесят, бишь, восьмом.
И как же «пиявка» над ним измывался,
Когда он меня перевёл
К себе! Я же, глупый, тогда удивлялся,
Как умный мужик себя вёл!
Потом постепенно пришёл к убежденью:
Они все здесь в крепких руках.
Но кто здесь «пиявка» – терзали сомненья,
Пока у меня на глазах
«Пиявку» сию не «рвануло гранатой».
Я понял: ОН мне показал,
Кто здесь «на охоте», а кто – «чёрт рогатый»,
Как наш Экселенц бы сказал.
В районе командовал Феликс «на вышке».
И связь прекративши со мной,
Роман попросил: «Пригляди за «парнишкой»,
А то ведь он, знаешь, герой!»
И «Том» меня в «вышку» послушно приводит,
Представил меня в кабинет,
Немыкин со мной минут двадцать проводит
При «Томе» – почти тет-а-тет.
Вот связь и налажена. Он биополе
Моё не спеша прочитал –
И в память системы шестой поневоле
Впечатался  нужный сигнал.
Я в ту осторожно поверил заботу,
И всё не спешил применять.
И вот, на конкретном примере, работу
Канала могу показать.

Сначала вернусь и напомню про Геллу,
Про метку ЕГО на руке:
Я ж тоже со шрамами. Выводы смело
Построю – и не на песке.
Я там написал: «Он сотрудником может
Командовать прямо, без схем»,
Шестая система, мол, в деле поможет.
Но верно сиё не совсем.
«Без схем» – это КАЖЕТСЯ в простеньком мире,
Где ВИДИМОСТЬ только одна.
Но если примеры рассматривать шире,
То схема ему всё ж нужна.
Но ВИД – самый разный у «схем» тех бывает.
Ну, как там: транслятор – «диван»,
Иль «зеркало», руку куда запускают:
Здесь ВХОД В ПОДПРОСТРАНСТВО им дан,
Где сложная схема имеет структуру,
И ВЫХОД ДЛЯ СВЯЗИ МИРОВ.
Мы ж видим врачебную лишь лигатуру,
Которой зашили мне шов –
Вот я и «подключен». Сигнал виртуальный,
Чем мыслит наш Дух-Демиург,
Теперь – как гипноз для системы сигнальной
Моей. И помог в том… хирург.
Меня тоже, может, он «метить» пытался –
Под скальпелем дважды я был.
Да, видно, «с крючка» оба раза срывался:
Швы вышли – и шрам тот зажил.
(«Подкидыша» код ДОЛЖЕН БЫТЬ застрахован
От внешних сигнальных систем.
Иначе – зачем же я нужен, коль скован
Мой разум здесь будет хоть кем?)
Но «Бог любит троицу». Это реченье
Пришло не спроста, я гляжу.
В субботу настигло опять ощущенье,
Что «вновь на диване лежу»:
Геллена давно – и с давлением! – «манит»
Далёко-далёко на юг.
И сквозь трескотню её слов, как в тумане,
Такие слова всплыли вдруг:
«Дитя, я пленился твоей красотою! –
Жуковский когда-то писал, –
НЕВОЛЕЙ, ИЛЬ ВОЛЕЙ – а будешь со мною!»
Видать, Аполлон подсказал.
И значит, мне надо, чтоб с третьего раза
Не дать им вогнать в меня «клин»:
Здесь – может Роман «не спускать с меня глаза»,
Там буду – один на один…

Ну что ж, есть канал, упредить чтоб Романа:
Слова через «Тома» послать.
Да надо притом «не развеять тумана»…
Так как разговор ЗАВЯЗАТЬ?
Но… тут нет проблем: в понедельник заходит,
ПРО ГЕЛЛУ вопрос задаёт –
Естественным образом к теме подводит, –
И всё от меня узнаёт.
(Шестая система даёт НАСТРОЕНЬЕ,
Как некий тревоги сигнал,
И Феликс услышал моё треволненье –
И «Тома» с вопросом послал.)
И что ж? Результат не замедлил сказаться:
Я в среду домой прихожу,
Промучившись вторник – как «в драку ввязаться»,
Как я разговор ЗАВЯЖУ?
Она же, как только пришёл я с работы,
Не давши раскрыть мне и рот,
Сама, средь своей болтовни и заботы,
Ту тему берёт в оборот.
Мол, денег хочу я занять – и билеты
Немедленно НАМ закупить.
Прижатый к стене, я решаю ответы
Сурово свои защитить –
Мол, я не поеду. И жду, напрягаясь,
Привычной реакции – крик.
Но слышу, не веря ушам, удивляясь:
«Ну, что за вопросы, старик!
Не едешь – как хочешь. Найду, с кем поехать:
С подругой. Мне – лишь не одной,
Мне – главное, знать». Вот те раз! Ну, потеха!
А билась ведь: «Только с тобой!»

Такая вот связь. Но поездку не просто,
Как видно, мою отменить.
И снова желанный ответ на вопрос тот
Она продолжает просить.
И вот мне Быкоцкий Максим, чуть помешкав,
Ответил (в который уж раз!):
«Вот ты пере НИМ – проходная, но пешка.
Раскинь-ка мозгами сейчас:
Под следствием ты, даже – под наблюденьем.
И знаешь: всё прахом пойдёт.
Ты стал бы ещё совершать преступленье
Затем лишь, чтоб больше стал счёт?
– Не стал бы.
– А он что, тебя, что ль, дурнее?
А веришь кому – отвечай:
Учителю – иль что ЕГО нет сильнее?
– Учителю.
– Так поезжай!»
(Видать, всё устроили: больно уж гладко –
С порога! – прошёл отпуск мой.
Вагон – «заказной», всё – чудесным порядком,
Квартира, погода – всё в строй.
Описан зеркально «случай», без сомненья,
Как ехал там Пухов Иван.
Поэтому я и назвал «Отраженье»
Стихи, где мой случай подан.)

Так этот «Очаг» я прошёл. И наверно,
Как шефу, «в бессмертье билет»
Себе он гадал. Но «учил»-то он скверно,
Заслуги его во мне нет.
А почерк – «Краюхина»: мой воспитатель
Учил меня, тратя года,
Он – «печь создавал» (как же: он ведь – «Создатель»!),
Чтоб сунуть «куклёнка» туда.
Но коль уваженья к учимому нету,
Тем более – нету любви,
Какое моральное право к ответу
Привлечь вам его? Се ля ви:
Когда по тебе равнодушная твёрдость
Пройдётся, все кости круша,
То сданный экзамен ни в радость, ни в гордость:
Плевал он на жизнь «Малыша»!
А значит, и мне наплевать на экзамен:
Один мне Юркольцин, другой…
Не будет стремленья к слиянию с вами,
Раз мир ваш жестокий такой.

Но это «учёба». А вот и «экзамен».
Я всё по порядку скажу,
Поскольку на этот его «пробный камень»
Внимательно, долго гляжу.
«Геннадий, ведь вы же ЗАРАНЕЕ ЗНАЛИ,
Кто здесь перед вами предстал!»
Толстушкин и Горбиков не представляли,
Как ЭТОТ здесь делать финал.
Рудольф ведь «ушёл». И ЕМУ послабленье:
До срока ещё десять лет,
И можно успеть сделать все превращенья –
Зажать, задавить. Так ведь нет!
«Старьё» и «зануды» стремглав налетели:
Толстушкин (всю жизнь Аполлон
«Бодался» с Юркольциным), Горбиков… Еле
Успел хоть с «экзаменом» он.
Ведь он торопился и очень старался
Успеть, чтоб сказать старикам:
«Вот видите, кем ваш Малыш ОКАЗАЛСЯ?
Кому ж я ТАКОГО отдам?»
И эта подгонка меня под «программу»,
Что вёл «беспощадной» рукой,
Равняла с Амвросием Гения прямо!
Стареет, как видно. Такой
Небрежной поспешности в деле науки
Одним лишь могу объяснить:
«Ах, мне не успеть! Вон Рудольфовы руки!
И ШАНС МОЙ не осуществить!»
И «Обруч», транслируя «голос из бури»,
Сказал сквозь рыданья и стон,
Какой замечательно мелкой натуре
Готовил «экзамены» он!

Вот «первый билет». После Майки романом
Зигзаг повернули в судьбе:
Удастся ль «втащить» меня в ЗАГС с «Капитаном»,
Что «Обруч» мой нёс на себе?
По «чучелу» – должен противиться браку,
И был заготовлен упрёк.
А я – настоял на расписке, однако,
И стал тот упрёк им не в прок.
«Билетик второй». У того «Капитана» –
Дочурка (её я люблю).
И вот «испытанье»: растить ли я стану
Ребёнка, как дочку СВОЮ?
Когда до меня эта мысль докатилась, –
Что здесь я подопытный кроль, –
То сердце от гнева и злости забилось,
И душу царапнула боль.
Но дочь подросла – стала бурный подросток.
И снова я чую – «урок».
Стихию сдержать было очень не просто,
Но это я выдержать смог.
«Четвёртый билет». Меня аппендицитом
Свалили в больницу, под нож.
И мой «Капитан» день и ночь деловито
Дежурит у койки. Ну, что ж,
Самоотвержённость её и упорство,
И преданность мне – налицо.
Но это – пытали: насколько я чёрствый,
Насколько я был подлецом!
Ведь после больницы с смертельной угрозой,
Когда «Капитан» БЕЗ ЖИЛЬЯ
Остаться бы мог – ПОДПИШУ ЛЬ (вот занозы!)
Жене ЗАВЕЩАНИЕ я?
Когда мне про это тот «голос из бури»
Устами её прокричал –
То мой «Капитан» завещанье (в натуре!)
Своими руками порвал!
«Билет же четвёртый» – «смер-р-тельнейший номер»!
Она говорит: «Не могу
С тобой больше жить. Чувств цветок мой здесь помер –
И я от тебя убегу».
И должен я «выбор» устроить жестокий:
Жену ли к себе ПРОПИСАТЬ –
Иль выгнать её после трудностей стольких,
Пусть частную ищет опять!
(Квартира ж моя! Звещания – нету.
Так значит, я ДОЛЖЕН её,
Услышав слова все, отправить по свету.
А как же ещё, ё-моё!)
Но лопнуло тут у Максима терпенье,
Вмешался он – и подсказал
Божественной мудрости прямо решенье
(А Гению – полный финал):
«Ну, что приуныл? Не «беги вокруг моря»,
Как «братец» Балды не бежал,
А только СКАЖИ, что готов, мол, «от горя
Уйти, хоть в пещеру у скал».
Во-первых, ведь ты же ничем не рискуешь:
Есть деньги – найдётся жильё.
И ты на свободе один запируешь,
Как «хочется» им, без неё.
Однако они не решатся на это:
«Ну, рыжая! Вырастил дочь –
Знакомые скажут, – а дальше – «с приветом!» –
И ИЗ ДОМУ ВЫГНАЛА прочь!»
И ты остаёшься с победой не хуже:
Останется дома жена
С пропиской, но с СТРАХОМ остаться без мужа –
И смирною станет она!»

Такие «билеты». Но всё было в туне:
Упёрся я, зубья круша
Его «мясокрутки». И вот накануне
Рождения дня «Малыша»
Уволил ОН «Обруча» с места работы –
И втрое ослабил контроль.
Сказал, видно, Горбиков Гене: «Ну что ты?
Срок кончился. Точку изволь».