Скамейка под калиною, в тени

Умыл лицо, позавтракал с утра.
Приспичило сходить на огород.
Кусала, в мясо, злая мошкара,
От зноя залетала прямо в рот.
Я обошёл все грядки, парники,
Из лейки корнеплоды поливал.
Ладошкою незанятой руки,
Кровососущих гневно убивал.
Скамейка под калиною, в тени,
Её построил в позапрошлый год.
Я обстановку временно сменив,
На ней присел, со лба стирая пот.
Достал сигарку, спичками поджёг,
Откинулся на спинку отдохнуть.
Тут я увидел – проморгать не мог,
Фигурку, отмеряющую путь.
Напрягся весь, теперь я не один,
Под солнцем, растворённым в небесах.
Мы друг на друга, издали, глядим,
Она в коротких, бежевых трусах.
Прикрытый чем-то уровень груди,
Меня уверил – женщина она.
Её участок, малость, впереди,
Но, всё-таки, скамеечка видна.
И куст калины виден надо мной,
И дым от сигареты, как туман.
Ведь не прошла же мимо, стороной,
А, может, был оптический обман.
Я к бочке с застоявшейся водой,
Умылся, но совсем не помогло.
Фигурка с непокрытой головой,
Уже разделась, чуть не наголо.
Я присмотрелся: грация и стать,
И тело, извините, просто шик.
Взяла две лейки, стала поливать,
Ушла из виду, за большой парник.
А солнце жарит так, что мочи нет,
Во мне водичка закипит, вот-вот.
Нарвать пионов, может быть, букет,
И, невзначай, зайти к ней в огород.
Но верность обуяла, да и долг,
Во мне активизировался вдруг.
И, чуть не взвыв, как ночью лунной, волк,
Я стал искать занятие для рук.
Собрал клубнику, в огурцы залез.
Нашёл с десяток – мало, не сезон.
И, как-то незаметно сгинул стресс,
Всё превратив в ночной, красивый сон.
Когда домой шагал я, не спеша,
Не встретил никого в том огороде.
Лишь вздох печальный выдала душа,
Кого-то потерял навеки, вроде.