Зимнее

работа автора - холст, масло, 40х50

ПЕРВАЯ ЗВЕЗДА

Вечереет. На сердце тревожно –
Так бывает в дороге всегда.
Нас утешить природе несложно:
Путеводная всходит звезда,
Зажигаются снежные розы
На кусту придорожном любом…
Хорошо возвращаться с мороза
В свой родной и единственный дом!

ЗАПАХ РОДИНЫ

Дымком арчовым будто тянет с неба.
Деревьев гривы встрепаны, длинны…

Я помню, ночью мир в круженье снега
Все рвался прочь из плена тишины.
Но тишина светлейшими снегами
Деревьям в ноги бросилась к утру,
И парки вдруг споткнулись, убегая,
Застыли, спутав гривы на ветру…

Вот так всегда:
Чем больше было вздору,
Круженья, исков, спутавших бега, —
Тем меньше троп, связующих просторы,
Тем больше тишь родная дорога…

Арчовый дым я слышу даже кожей,
Ладонью тронув снежный нежный пух;
Арчовый дым!..
И словно — нет дороже,
Чем запах рощ, не оборвавших пут…

***
Кто сказал, что пришла не-погода?
Вон как много её за окном!
Вдруг расщедрилась нынче природа
И на снег, и на ветер с дождём.
Словно вёсны и осени вместе
На гулянку слетелись в январь,
В общий чан долгожданные вести
Побросали, презрев календарь…
На деревьях учёные птицы
В чёрных фраках
                толкуют про крах.
Только чую, а, может, и снится –
Бульдонежами сумрак пропах!
Капли света, сбираясь в соцветья,
В фейерверк перекрасили грусть…
Так бывает однажды в столетье:
Бог поддался брожению чувств!

СТАРЫЙ НОВЫЙ ГОД

Снег с утра – долгожданный, внезапный,
Как благая чудесная весть.
Все деревья – как белые залпы
Или пышные платья невест.
Новый Год, что отвергнут когда-то
По веленьям придумок людских,
Утверждает забытую дату,
Отвергая законов тиски.
Ветер гнет серебристые ветки,
Заметает в сугробы кусты…
Мир в гигантской шевелится сетке,
Превращаясь в живые цветы.
Кто сумел заарканить надежды,
Заключить в эту ловчую сеть
Ослепительно светлую нежность,
Победившую серую смерть?
Возвращается всё в круговерти
На свои золотые круги.
Новый Год наступает, поверьте,
Словно счастье – всему вопреки!

МЕТЕЛЬ

Метель – ура! –
Меж небом и землёй
Снежинками забито всё пространство…
Природа быстротечной кутерьмой
Доказывает силу постоянства:
Зима – она и быть должна зимой,
А оттепели – только исключенья:
Суть времени останется собой,
Она и есть – Великое Теченье…
Ловлю губами колкий чистый снег,
Он тает от дыханья, обжигая.
Я тоже часть природы – человек:
Живу, паденью сердцем потакая,
И потому сгораю весь свой век,
Как будто снег, от тёплого участья.
В полёте разве счастлив человек?
Уже упав, он скажет: БЫЛО счастье!..
Как эти хлопья кружатся легко!
Окутан город кружевом узорным.
Как будто свыше льётся молоко,
Чтоб сыты были все людские взоры,
Чтоб каждый мог печатать первый след,
Как будто он, всесильный, избран небом…
…Живущие на свете – только снег
Для поколений всех, идущих следом…

***
Как защитить,
О, как мне снег спасти
От гибели в разгар грехопаденья?!..
Он, тающий от нежности в горсти,
Не понимает, что ещё надеюсь
Его вернуть обратно, в рай небес,
Куда стремятся смертные усердно…

… Об этом, впрочем, думать очень вредно:
Поймёшь, что жизнь – лишь выплеск,
                а не всплеск!

***
Мой снег, мой друг,
Мы так с тобой близки,
Когда шутя садишься на ресницы…
Люблю снежинку нежно сдуть с руки,
Как маленькую трепетную птицу,
И, варежку к губам приподнеся,
Люблю вдыхать почти забытый запах,
Чуть-чуть хмельной —
Вот так в сосновых лапах
Смола горчит, как детская слеза…

Мой снег, мой друг,
Одень и обели
Ты чистотой своей нагую землю,
Пролей свое божественное зелье
На грязь людьми затоптанной земли…

Мой снег, мой друг,
Твоих безмолвных снов
Не всем понять круженье колдовское!
О, — пусть и я дитя вполне людское,
Но я люблю — и ты упасть готов
Мне под ноги, на плечи, на виски…
Любовь — она и ноша, и прозренье!
Зато с тобой, как в первый день творенья,
Мои шаги весомы и легки.

Мой снег, мой друг,
Судьбою ты высок,
В тебе — моря, и реки, и туманы…
И все же ты безмерно одинок,
Хотя в себе несешь века и страны;
Твои кристаллы, звезды, огоньки
Всегда готовы к жизни, будто к смерти…
Вот почему сдуваю их с руки:
Они — лишь ты, единственный на свете…

Мой друг, мой снег, души голубизна —
Где семь цветов и радости, и грусти…
Я тоже снег.
И пусть придет весна.
Меня опять найдут —
Росой в капусте!..

ЗИМНЯЯ НОЧЬ

Эта ночь — карандаш по бумаге.
Это графика строгой зимы.
Эти линии зрелой отваги
Даже в плавных овалах прямы.

Так, наверно, чертил Леонардо
Черным углем на тверди стены.
Так, наверно, уверовать надо
В правоту своих дел и в тени.

Пусть друзья отвернутся в презренье,
Пусть враги потешаются всласть.
Угол зренья — всегда озаренье.
Белизне и в тени не пропасть.

Под защитой заснеженной кроны,
Что не скоро листвой запестрит,
Быть хоть черной, хоть белой вороной —
Все едино, как сердце велит.

Только в старости мудрой и в детстве
Быть собою без страха дано.
Но и нынче не грех оглядеться,
Насладиться ночной белизной,

Научиться у старости года
Четким линиям чувств и ума…
Остальные оттенки природа
Нам с небес посылает сама.


***
Цепочки следов опоясали землю.
И только снежинки — начало начал.
Не хочется думать — а так ли? А с тем ли?..
Идти — и щекою касаться плеча,
Идти и скользить по застывшему насту,
И снежную пыль поднимать за собой…
Таким и бывает, наверное, счастье —
Щемящим и сладким, как старая боль…

Я варежкой нос растираю, и грустно
От детского запаха талых снежков.
И хочется помнить о том, что не нужно.
И хочется плакать о чем-то смешном…

***
И неба бездонная пропасть
Разверзлась над миром моим.
Чиста несказанная робость
Земли, на которой стоим.

За душу пропащую плата —
Снежинок серебряный звон.
Ни слов, ни признаний не надо.
Спасибо за то, что живем,

И можем касаться друг друга
Горячею ласкою глаз…
Прощания тяжкая мука
Гнетет, надвигаясь на нас.

И веткам труднее качаться
От снежной слепой маяты…
И слишком тревожно для счастья.
И слишком светло для беды.

***
Людей не губят обстоятельства —
Самих себя сжигают люди…

Мой первый снег, мое сиятельство,
Ты — первый вновь,
Таким и будешь
Всегда. Ты смертью словно тешишься,
Преображаясь, растворяясь, —
Затем, чтоб вновь вернуться прежним к нам, —
Перерождений вечных завязь…

Мы люди, наша память двойственна
(Не потому ли, что вторична?),
Так небо, скажем, через Ойстраха
Звучит (безличное о личном),
Так прав любой из яро спорящих,
Но со своей лишь точки зрения;
Вот так безнравственно побоище:
В победе — или в поражении…

А жизнь течет, планета вертится,
Грядут, сменяясь, поколения…
Что там, в прорехе облак светится?
Все то же солнце, тем не менее.

Я никогда не стану птицею,
Снежинкой, деревом, улиткою…
Но с вечным солнцем вольно слиться мне
Своей ответною улыбкою!

***
Любимый, мы с тобою — мастодонты,
Что вымерли сто тысяч лет назад.
Такие в мир приходят ненадолго —
Наивным оставаться здесь нельзя.

О мир вещей с железной хищной хваткой!
О мир насилий, сплетен, лени, зла!..
Но, видишь? —
Снег пушистой птичьей лапкой
Стучит в окно, и улица бела;
И, видишь, небо с гор течет в долину,
Жемчужное, с мерлушкой облаков…

Природа, мы к тебе пришли с повинной, —
С любовью, что на тысячи веков
Еще продлится, если ты не канешь
В холодный хаос мертвенных вещей;
Давно занес свой нож сметливый Каин
И длится взмах с библейских пор уже:
Вот почему мы чувствуем — над нами
Всегда предгрозье в чуткой тишине…

Но как трепещет душ влюбленных пламя —
Язык свечи в распахнутом окне!..

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Распростерла руки — тень креста.
Два крыла, отставшие от стаи.
Чем — прощеньем, карой ли за грех? —
С неба первый, крупный, теплый снег…
Первый снег. В глазах — белым-бело.
Крылья белой тяжестью свело.
Мне в лицо — ожогом в нежность щек —
Шар земной, как брошенный снежок…
Я встаю в снегу, белее снега.
Два крыла, мешая, бьются слепо.
Не взлететь, — зачем усилий трата?..
Милый мой, а что же будет завтра?!..
А меня ведь сотни лет слагали
По одной кровиночке, по капле.
Сочиняли девки — что по силам,
Сочиняли женщины, мужчины…
А какой-то русый, молчаливый,
Долгий век кроил чудные крылья…

***
Всей родимой стае
Взгляды ранит — масть.
Очернять устали:
«Чтобы ей пропасть!»
Скоро пропасть снега
Мир поглотит весь…
Я, быть может, с неба
Зим грядущих весть,
И явилась в стаю
Не чернеть — светить…
В вышине растаю,
Чтоб о вас грустить…

МОЯ ЗИМА

Моя зима была люта и снежна,
И прятала друзей в воротники,
И с каждым днем слабей была надежда,
Что до весны дотянут сапоги…
Я так жила — мимоза и гордячка.
Я не взывала к праведной родне.
Я просто знала —
Если я заплачу,
То даже сын не будет верить мне…
А, может, я и плакала ночами
В глуши чужих неласковых квартир,
Где, словно центр вселенной, грелся чайник
И газ дышал на ладан и коптил…
Мне снился сын — мой хрупкий прутик светлый, —
Его лечили мудрые врачи,
Он тоже знал, что мы — одни на свете,
И так боялся стать совсем ничьим…
Он жил среди заснеженных деревьев,
И карточка больничная была
Той наглухо захлопнутою дверью
И той тропой, что прочь меня гнала…
Моя зима — одна.
Пусть будет позже
Так много зим, квартир, друзей, сапог…
Моя зима.
Какое счастье, — боже! —
Когда навстречу сын рвануться смог!..

***
Это чувство вины незакатное —
Как сияние северных зим…
Я, конечно, одна виноватая,
Что не ты безрассудно любим,
А другой,
Хоть ему и неведомо,
Как болит мое сердце о нем…
Но душою и телом я предана
Тесной клети с названием — дом.
Ох, как предана! Это предательство
Пострашнее наветов врагов…
Север северный, Ваше сиятельство,
День, как море без берегов…

СПУТНИК

Даже тени на белом снегу —
Голубые прозрачные тени…
Жаль, что всем доказать не могу,
Что светлы мы в деяньях лишь с теми,
Кто в поступках и помыслах чист
И высок своей сутью от века…

Беззащитен и бел этот лист
Под прицельным пером человека:
Что возникнет на нем —
Клевета
Или лучшая песня поэта?..
Так и нашей души нагота
Жаждет ласки, гармонии, света…

Дай нам Бог на недолгом пути —
Вспышке  света меж вечностью мрака —
Только с теми попутно пройти,
Кто любовью был создан из праха,
Кто изваян был временем так,
Что и память оставит как чудо…

Все, что надо, — удача, пустяк,
Выводящий нас в свет ниоткуда.

***
Ароматна твоя душа,
Словно зимнее яблоко красное…
Так и хочется, им дыша,
Удалиться — в прекрасное,
В монастырь недоволвок всех,
За которыми понимание…

Убежать от себя не грех.
Я бесцельностью встреч изранена,
Оглушенная смутой дней,
Нереальностью цен базарных…
Выживание? — нет, страшней:
Выворачивание — азартом —
Душ дырявых, в трухе былых,
Припасенных тайком, мечтаний,
Cбереженных от сплетен злых
До — сегодняшних испытаний…

Мир, должно быть, сошел с ума.
Стало певчее слово — лишним!
Заползает разврат в дома,
В уши, в скудный любой умишко…

И среди этой свалки, тьмы,
Сора, вытрясенного поспешно,
Обретаем друг друга мы —
Так встречается с болью нежность…

Ах, как ты высока, цена!
Как прозрение запоздало…
Только знаю:
Судьба зерна
И на свалке — ростка начало.
Озадаченная — Бог весть
Чем, — я будто бы вдруг проснулась
В этом мире, который есть
Здесь, — где старость глупей, чем юность…

РОЖДЕСТВО

Сквозь метель из сугробов медвежьих
Сосны светятся, словно костры, —
По-весеннему зеленью свежей
Их иголки нежны и остры;

Подойти бы, обнять бы, сграбастать,
Сердцем, кожей вдохнуть аромат,
Мне, влюбленной опять и глазастой
Трое суток метельных подряд…

Черный пес огнедышащей пастью
Ловит снег и смеется взахлеб…
Никогда не насытишься счастьем,
Если жить на земле повезло!

Пусть, когда тебе трудно и грустно
В смутной дреме житейских проблем,
Просто вспомнится — пламенным хрустом
Снег, взрывающийся у колен,

Птица, пух отряхнувшая с ветки,
Луч, раскрасивший этот каскад, —
Если был ты влюбленным на свете
Трое суток метельных подряд!

ССОРА

«Февраль! Достать чернил и плакать…»
                Борис Пастернак

…Я еще обернусь на пороге,
Как тюльпан — на погибель, но к свету…
Ты меня не берешь на поруки,
Значит, больше доверия нету.
До двери — беспредельных полшага,
До — не нашей, а будущей эры.
Пустотою зияет площадка,
Лишь ступенька ощерилась первой…
Смех! — стекают шаги по пролетам.
Эхо! — бьются о локоть перила.
До сих пор от паденья полета —
Как ни билась — я не отличила!..

До свидания, друг, до свиданий
В новой эре под верой другою,
В равной мере — и ближний, и дальний,
Дверь придерживающий ногою —
Чтоб не хлопала, чтоб не щемила
Светлый клин отлетающих будней…

И — закрылась. И сразу — чернила
Кто-то вылил на лестницу будто.

Осторожно по снегу ступаю,
Чтоб чернильных следов не оставить.
Я всегда на чернила скупая:
Все в слова перетрачу, на память…

***
Коридоры больничные гулки,
Так белы, что под веками — боль.
В их безлюдных прямых переулках
Как с ребенком
Гуляешь с собой.

Нянчишь душу —
То сказкой, то былью…
А ребенок давно убежал.
Осененная снежною пылью
Предо мной появилась душа.
Я ее тормошила, ласкала,
Говорила смешные слова…
И беглянка твоя задремала,
Как дитя, отогревшись едва.

И в больнице уснул ты без грусти,
Улыбаясь загаданным снам…
Так бывает в любви и в искусстве,
Если очень захочется нам.

***
Зима — не смерть, а только зрелость
Весенних помыслов и гроз.
Здесь все, что в лете нами спелось,
В одно безмолвие слилось:
И скрип шагов, и крик вороны,
Седой почти до бирюзы, —
Все звуки словно с тишью вровень
Налиты в чаши на весы…
Из представлений всех на свете
Зима слагает только суть:
Что мир и днем, и ночью светел,
Где тень дороги — Млечный Путь.


***
Мой друг, невыносимо тяжело
Под стук дождя, прорвавшегося в зиму,
Считать, как много капель протекло
Сквозь щели неба, словно сквозь корзину…
Без Вас — польщу, — не дышится почти.
Дождь переходит в снег.
И вот — метелью
Мир захлебнулся, немотой почтив
Деревьев сон, предавшихся безделью.

Мой друг… Мой мир — утерянный вдали
Минувших лет, отмеченных горячкой,
Что не найти на картах всей земли,
Обшарив жизнь забвением незрячим…
Мой друг,
Давно оплакана мечта
И о любви глаголить не пристало,
Когда смутить не может нагота
Явлений
Сквозь  сверкание кристалла
Магического — что прозрачен так
Отныне,
Будто с тайн содрали кожу…

Игрушка-память, вещих снов пустяк —
Все, что осталось. Каждый миг — прохожий,
Расхожий и порожний так, что полн
Грядущим, преждевременно созревшим…

Вы — там остались, в складках тех времен,
Клубящихся, как шлейф отяжелевший…

***
Выйти утром по свежему снегу
В белый свет, белый день, белый парк,
И ступать по рифленому следу,
Кем-то ранним оставленным в дар;

И на сердце легко от догадки,
Что по следу иду за тобой,
Что играем мы попросту в прятки
С нашей мудрой и верной судьбой,

И, узорчатых звезд не калеча,
Снег с одних отрясаем ветвей,
Он беспечно ложится на плечи —
Грузом жизни моей и твоей…

И не надо скорбеть о свиданье
Маятой телефонных звонков,
Если самый желанный и дальний
Обогнал на десяток шагов…

***
Проходит все. Забвенье грустной дымкой
Подернуло счастливых встреч пожар.
Но до сих пор я вижу ту снежинку,
Присевшую на твой мохнатый шарф.
Она сияет звездочкой искристой,
Меняя очертанья каждый миг,
Колеблема твоим дыханьем близким,
Незримым, как заснеженный родник.
И не могу я взглядом оторваться
От острых игл, хитро сплетенных в вязь…
Я знала, что такое — расставаться,
И потому не поднимала глаз,
Чтоб не встречаться снова с этой бездной,
Таящейся в пронзительных зрачках…
И в расставаньях я всего лишь бездарь,
Пред новизною празднующий страх…

Снежинка, умирая, трепетала,
Лучилась солнцем вся ее душа,
Светился мир.. И вот — ее не стало.
А как была щемяще хороша!
О красота, связующая души
Бессмертным солнцем гаснущих миров!..

Все тот же снег над белым светом кружит
Волшебной вязью безымянных слов.
И та, моя, прекрасная, родная.
Летит снежинка, взгляд пронзая влет…
Что о любви я в этом мире знаю?
Что о себе я знаю наперед?..

***
О зима, ты какая-то странная, 
Ты похожа на обморок, сон,
Ты нежданная и неуставная —
Прядь седая зеленых времен…

О, как медленно тянутся месяцы,
И снега бесконечно длинны,
И земля словно медленней вертится,
И все больше у ней седины…

Все, что летом казалось мгновением —
Преходящим, случайным, извне, —
То сегодня, сгорая поленьями,
Лечит души на этом огне…

Ностальгия по прошлому душит нас,
Все в нем кажется летним, простым…
Почему мы не плачем о будущем?
Почему мы о нем не грустим?

Догорают поленья, потрескивая.
Все свирепей стоят холода…
Говорят, что Земля наша, ласковая,
Дорогая, летит в никуда.

Потому что, донельзя беспечные,
Мы не вспомним ни днем, ни во сне,
Что она, словно мама, невечная,
То в беде, то в огне, то в войне…


СНЕГОПАД

Мир сияет, зачёркнутый снегом.
Кроны вдруг распушились вдвойне…

Всё с лихвою отпущено небом,
Всё стремится остаться в весне,
Превращая снежинки в созвездья,
В танец бабочек, в грёзы цветов:
Белоснежной сирени соцветья
Раскрываются в купах кустов…

По пушистому насту ступая,
Понимаешь, как мир этот чист,
И душа, что жила, как слепая,
Устремляется мыслями ввысь,
Потому что заносит забвенье
Всё, что было худого вчерне…

Что, сменяясь, несут поколенья?
Новизну. Чтобы вновь по весне
Все прозренья, сомненья и зависть
Под сугробами новых минут
Превратились в нежнейшую завязь,
Что цветами без нас назовут.