Охота

ВСТАВКА ДЛЯ СТИХИ.РУ  docx
  Охота – лучше всякой воли, НО...
            ( ЧП до эпохи С.ШОЙГУ)
      Юмористическая эпопея

  Когда с октябрьского леса
слетел последний  жухлый лист,
Читы известнейший повеса
(Не дуэлянт, не скандалист,
напротив – муж в солидном ранге,
благообразен – не из «рыл» -
и потому только не ангел,
что много от супруги скрыл)
пустился в дальнюю дорогу.
   О том не знал я до поры,
но всё открылось понемногу.

С Б О Р Ы
Весь год в волнении «дорожном
картечь в патроны Он вбивал
и амулет – зуб кабарожий –
в подкладку майки зашивал.
Всё сам... Всё сам... Жена ворчала,
блюдя супружеский обет.
,,,Блокнот, ягдташ, шампунь, мочало,
стихов обрывки и начала,
бинокль, стакан, охотбилет –
всё клал неспешно, По-порядку,
а за согбенною спиной
сверял по перечню укладку
начпрозы Е.Е.Куренной.
    Сей факт имел резон особый, -
не так себе он тут корпел.
В Чикое знает каждый соболь
кто в этом деле преуспел.
Отхожий промысел начпрозы
освоил – дай господь иным! –
всё, от Мензы и до Формозы,
закреплено за Куренным.
   Уместно тут сказать, лелея
распределения закон:
Всё, что на Nord от Арахлея,
освоил Н.Д.Кузаков.

         Когда уж сумерки сковали
Читу и вспыхнул лунный свет,
лишь той порой упаковали
бинокль, стакан, охотбилет...

                Проводы
   Едва заря нам показала
пунцовый краешек крыла,
вся площадь около вокзала
уже явления ждала.
На деревах алели банты
и ввысь рвались шары из рук,
и исходил от транспарантов
святой торжественности звук.
Тащили стол с сервизом чайным,
накрытый строгим кумачом.
и армянин один случайный
осведомлялся всё: «Почём?»
Но грянул туш!
                Южанин скрылся
под милицейский вой сирен.
И Он во всей красе явился
толпе – читинский Тартарен.
Кричали, плача, все: «Ни пуха!».
Ревмя ревели: «Ни пера!»
и на опасной грани слуха
вопило мощное «Урра!!!»

               
Авторское отступление

Я эту падь не рассекречу, -
мне пригодится самому,
Здесь лето целое Ему
один братан готовил встречу:
подстриг кусты и камыши,
окрестный лес подчистил малость,
чтоб в этой девственной глуши
Ему стрелялось и писалось.
Волков и рысью всю родню
изгнал в неведомые дебри
и по особому меню
вскормил особенного вепря.
Стрелка высокого встречал
букет заботы образцовой:
Семь оленух, три пантача,
отменный выводок песцовый
и много прочего всего,
охота чтоб – не на смех курам.
Старейший гризли для Него
готов отдать был даже шкуру.

Глава, уносящая нас на место происшествия

      Притихла мудрая тайга
в томливом сладком ожиданье...
Чу! Чья-то твёрдая нога
спугнула трепет мирозданья
и... На опушку вышел Он!
Бурундучки умолкли робко,
а гнуса целый эшелон
впился в холеную бородку.

Животрепещущая вставка в главу:
...Затлел невзрачный костерок.
Над ним пригрелся котелок
и, будто вервие – телок,
дым в небо искры поволок.
И те взмывали удивлённо...

       Уставший бард присел, огруз,
словно предвидя свой конфуз.
Зашевелился гнусный гнус  -
стал оставлять браду и ус
при раздуваньи опалённый.

             Покамест грелся котелок,
вплетая в сизый дым парок,
охотник дёрнул за шнурок
на горле ёмкого баула
и...
           Содрогнулся в скорби бор!
Мандраж прошёл по спинам гор!
Взметнулся месяца топор
от стона, свойственного мулам...

...Он тряс, догадкой поражён,
баул над мхом сырым и затхлым. –
всё разбросал – искал ружьё
А им в бауле и не пахло.
Оно тем временем в Чите,
как много лет подряд, говело
на толстом согнутом гвозде
и с ним безропотно ржавело.

        Детям не читать!
Померкло небо над полянкой
и сердце дрогнуло в груди,
когда услышал хрип шаманки:
«Ты в чьи угодья угодил?»
     Сознанье стыло и тупело,
С чего-то лопнул, вдруг, стакан,
когда зловеще захрипело:
«Над всем царит тут Кур-Кузклан...
                ...лан-н-н-н...
                ...ан-н-н...
                ...н-н-н...»

                Пробуждение

Утро пришло без единого лучика.
Тучи свалились на плечи кедровые.
Плюнул в кострище проснувшийся мученик
вспомнив о планах и вспомнив о проводах.

Вспомнив о проводах, встречу представил Он:
Светлые лица да стяги багряные...
«Господи, как же ружьё-то оставил я?
Знать потому, что людишки нагрянули...
Это ль не петли, что ставятся славою?
Это ль не промах гражданского бдения?
Вот и расплата пришла за тщеславие...
Вот и пришло роковое падение...
Что тут попишешь и что тут напишешь...
Канули в хаос мечты очертания. –
Не состоятся охотничьи вирши –
с треском обрушится культ почитания...»

       Незапланированное рандеву

    Что-то в затылок пахнуло горячее,
что-то затылка коснулося ласково. –
Глянул назад... И померкли все горечи –
гризли стоял и смотрел, соболезнуя.
- Ах! Извините... Простите, пожалуйста...
Вы не ко мне?
 - А к кому же, любезнейший? –
Весть разнеслась, что большая кручинушка
вдруг омрачила чело бесталанное.
Будем знакомы...
- Ага... С удовольствием.
Я – Михаил, извините, Виш... Виш... Виш... Виш...
 - Вот так оказия! Это же надо же! –
Ведь и меня окликают Михайлою...

Вынужденное отступление в жанре
публицистики, необходимое для сокращения пути к давно
ожидаемой развязке

Так вот непросто,
в большом напряжении,
два Михаила пошли на сближение.
Думал хозяин,
кряхтя от натуги;
гость – о возможной
медвежьей услуге.
Мысли стрижами
вились на распутье.
Жутко поверилось
в сказки Распутина.
Верилось в сказки...
Мысли вились:
«В жизни реальной
хрупкая жизнь.
Ежели что,
то на что уповать?
Я же явился сюда убивать...»

В горьком раскаянье страсти кляня
тихо промолвил: «Простите меня.
Жил я вдали от земли и тайги,
, из кабинета не видел ни зги.
Слушал хвастливые трёпы убийц
и соблазнился...»
                И падает ниц.


    Глава о зверином благородстве
и благотворном воздействии отмены
         смертного приговора

Тёзка над Ним посопел через нос,
в черепе тяжкий кантуя вопрос;
когтем чего-то нашарил в носу,
бросил под лапы и рявкнул: «Спасу!
Спасу я твою непутёвую честь.
Тут у меня изюбрятина есть. –
Был здесь недавно, тебе не в пример,
один дарасунский бедняк-браконьер...»

    Вынул в волненьи платочек Поэт –
требовал слова лесной этикет.
Пальцы тряслись и «охотник» молчком
вытер диоптрии толстых очков.

Вытер – и всё посветлело над ним!
Вытер – но мир был, всё так же, раним!
Вытер – и камень свалился с души
девственно дикой таёжной глуши.

Глянул в диоптрии – гроб на весу...
Голос Синильги: «Проснись – Дарасун!» -
...Рельсы. Шлагбаум. Домишко поста.
Мимо с Карымской грохочет состав...

          Грянул в душе многозвучный хорал:
Всё ж о медведях Распутин наврал!!!
Нежно погладил он взглядом ружьё:
«Сила – орудие. Жаль – не моё»

Скорость, дорога и жизнь, что «красна»,
стёрли остатки зловещего сна
и оболочка мирской суеты
вновь обозначила вешки мечты:
«День отдохну – доберусь и убью –
приеду – продам – приценюсь и куплю –
если останется – будет запас...»
Мысли, что дальше, увы, не про нас.

                Эпилог

Спустя семь дней, в Карымской некто,
имея чин «Охотинспектор»,
писал разгромную статью
о тех, кто в жизни - и не редко –
глагол используют  «убью».
Слова и боль, как дробь в патроны,
вбивал он в тему охороны
всего живущего в лесах.
Он цену знал тому урону,
что нанесли среде» вороны»
биясь со злом на словесах.

Он призывал сограждан к делу.
Взывал к уму, душе и телу –
 рукам, ногам и их сердцам!
    Познав печёнкой изуверов,
он призывал их к чувству меры
от первого лица:
«Я в войне за среду никогда не остыну.
Изуверов я чувствую даже нутром.
И клянусь: Подарю повзрослевшему сыну
свой последний, на них снаряжённый, патрон.
И скажу. чтоб он был до предела раскован
и не вздумал кричать «Руки вверх» и «Ложись»,
если встретит с берданкой в лесу Вишнякова.
«Смерть так же заразительна, как жизнь.»

                --------------------------
Важное примечание:  На рукописи лежит собственноручная
резолюция Василия Григорьевича Никонова:
«Менза, Менза – с охотою хреново,
Там дети похожи на Куренного.
Растут ни охотники и ни читатели
Это великие будут писатели»!

,                С заверением каждого правдивого слова
                бытописатель Владимир Якубенко с глубочайшим
                почтением.
                18 сентября 2009г.
                Алтайский край.