Поэзия. Надежда Первухина г. Тула

   Родилась в 1972 году в Туле. В 1991году окончила с отличием Тульский колледж культуры. Работала в Центральной городской библиотеке им Л.Н. Толстого. В 1997 году заочно окончила Московский государственный университет культуры и искусства. Пишет стихи, прозу и пьесы. В 2000 году вышел совместный с В. Улоговым поэтический сборник «Дневник неофита». С 2003 года сотрудничает с московским издательством «Армада, альфа-книга» и пишет книги в стиле иронической фэнтези.

ВЕЛИКАЯ СУББОТА

Пока над Плащаницей аромат
Струят гвоздики, лилии и розы,
Пока жемчужно-девственные слезы
Роняет Мать на белоснежный плат,
В старинном парке зиждется весна,
Стоят березы белыми свечами.
Здесь пахнет тишиной и куличами,
И колокольня так озарена!
Печаль, что ароматней всех приправ,
По небу тонким облаком курится.
И пахнет храм ванилью и корицей,
Над миром куполами воссияв.
Но в полночь мир изменится. И труд
Вознагражден. И тут пойдет смешенье
И чувств, и мыслей, и воображенья, -
Когда «Христос воскресе!» пропоют.


***
Я, Господи, Тебя благодарю
За то, что дал мне и за то, что не дал.
Я радуюсь серебряному небу
И чистому, как детство, январю

За детские мои черновики,
За то, что не сошлось и не случилось…
Мечталось много. Сколько получилось –
О том гадать, пожалуй, не с руки.

Но более всего – за эту честь! –
Стоять в огне пасхальной литургии
И видеть, как сияюще другими
Становимся мы, бывшие, как есть.

Благодарю за всё, за всех и вся!
Неблагодарность – это та же ересь.
Пусть я иду, не грешной силой меряясь,
А в немощи счастливой крест неся.

За благодати светлую зарю,
За тяготы подъемов и падений,
За радость слез, за горечь наслаждений
Я, Господи, Тебя благодарю.


ЧИСТЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК

Чистый понедельник. Тишина.
Стала жизнь казаться настоящей.
Что ж еще? Из моего окна
Виден сад, заснеженный и спящий.

Скажешь: «Боже, где Ты был, когда
Вся душа страстями изболела?»
«Видел, как ты борешься, и ждал», -
Инеем ответит белым-белым.

Нынче слишком поздняя весна,
Но зато наступит Пасха рано.
И рука покорно холодна,
Прикасаясь к белым ризам храма.

Чистый понедельник. Монастырь
Молчалив и в ожиданье замер.
И на все, что виделось пустым
Смотришь удивленными глазами.

Значит, это – самый важный час
Испытанья не в словах, а в деле.
Боже, Боже, не остави нас
В эти благодатные недели.

ИКОНОПИСЕЦ

Мальчик пишет икону. И кисть невесомо тонка,
И прозрачны цвета и уверенны детские пальцы,
Мимоходом творящие небо, листву, облака,
Сад Эдема, Синайской горы терракотовый панцирь.

Мальчик пишет икону. Вертеп. Поклоненье волхвов.
Гефсимания. Лобное место, покрытое мглою;
Омофор Богородицы – девственно-белый покров
Над лежащей во зле, над прекрасной и нежной землею.

Там, где ум изнемог, где любые бессильны слова,
Вся история мира – в санкири, багрянце, лазори
Перед ним в этот миг. Так пустите детей рисовать,
Ибо Царство Небесное – в каждом младенческом взо-ре.

***      
Когда не останется сил у души
Молиться, любить и бороться,
На мир этот мрачно смотреть не спеши
Тебе остается юродство.


Тебе остается вся сладость потерь,
Бесчестья священное право.
И радость, когда выгоняют за дверь –
Морозной ночи на расправу.

И можно уже говорить, не боясь,
И можно почти что провидеть…
А что тебе слава, богатство и власть,
Смещение гор и правительств?

Иди и молись. И не бойся стыда,
Не бойся суда и позора.
И будут просить у тебя города
Не слова хотя бы, а взора.

Но помни: на стогнах любой стороны,
Где б грезились райские кущи,
Ты воин невидимой вечной войны,
Улыбкой победу берущий.


ИЗ ЦИКЛА «КОРАБЛИКИ»

На тростниковой свирели (а есть ли такие?)
Ветер наигрывал что-то знакомое нам.
Мы пожелали друг другу семь футов под килем
И, как и встарь, разбрелись по морям, по волнам.

Странником быть – не банальность, а высшее нечто.
Наша романтика днесь не от мира сего.
Что же нам выпадет, милый мой, чет или нечет?
Только, возможно, не выпадет нам ничего.

Встречи – от Бога, разлуки, наверное, тоже.
Детская истина, а до чего нелегка!
Что с нею делать, когда нестерпимо похожи
Наши глаза. И так трепетно ищет рука

Встречной руки (не пожатья, а благословенья
На предстоящее)… Реки направятся вспять
Прежде, чем это случится. И прочные звенья
Времени нам не дано просто так распаять.

Думаешь, новое? Нет, это все уже было.
Нам остается прочесть эту старую вязь…
Лилии вянут, невеста светильник разбила,
Ложь, как и правда, в багряный хитон облеклась.

В мудрости многой унынья ли много, тоски ли,
Не до романтики нынче. Все правильно, но
Может быть, книги о радости (есть и такие), -
То, что не даст нам в конце опуститься на дно.

***
Покуда был мост и река под мостом,
И снег, архаически, пласт за пластом
Сходивший под мартовский гогот и шум,
Я знала: я вспомню, я все запишу.

Но более нет ни моста, ни реки,
От них только эти четыре строки.
Но это не значит, что память пуста:
В ней вовсе не таяло льда.

ДНИ ТРАВЫ

«Дни человека как трава»…
Трава полынь, трава чабрец.
Когда устанет голова
Носить серебряный венец,
Когда устанут руки прясть,
А ноги – понукать коня,
Тогда придет иная власть
Все объясняющего дня.
Иссоп, и мирт, и зверобой,
Цвет полевой, мгновенья цвет…
И отгремит последний бой
И зарастет любимый след.
Глаза смотреть устанут вдаль,
А губы – губы целовать.
Тогда последняя печаль
Присядет на твою кровать.
Когда устанет грудь дышать,
Держать мгновенья волшебство,
Тогда владычица-душа
Уйдет с престола своего.
И средь густых небесных трав
Бродя отныне наяву,
Она постигнет, как был прав
Создавший время и траву.


ВОТ БЫ ПРОСТО ЖИТЬ…

Не заботиться б ни о хлебе,
Ни о том, кому нужной стать.
Не выискивать бы на небе
Золотой силуэт креста.
А с рождением дня – в безлюдье
Скал приморских, глухих лесов,
Чтоб не маяться: кто же любит,
А кто просто тревожит сон.
В подчинении странной страсти
Забывать о своей тоске,
Стать беспечною музой странствий
В лоскутном с бахромой платке.
Меж разлукой любой и встречей
Ставить равенства вечный знак,
И в свой самый последний вечер
На поминки собрать бродяг.
С кем-то странной судьбою схожа
И не принятая в раю,
Я скажу без ропота: «Боже,
У ограды я постою».