Куниведрингус и Дима

В соавторстве с Волка Трупом http://www.stihi.ru/avtor/trupvolka

- Смотрите, Константин, Дима лижет ведро! Он, видимо, хочет шашлыков, которые там были, но их там больше нет, а он все лижет и лижет. Ведро, - сказала загорелая тетка в оранжевом трико.

 - Дима, не дури, поди сюда! – сказал загорелый мужик в зеленых трениках.

Дима стоял на четвереньках и смачно вылизывал ведро с остатками майонеза, лука, кориандра, лимона, а главное, с частичками полупротухшего мяса. Ему все было до лампочки в этот момент. Он лизал. «Если долго лизать ведро, ведро начинает лизать тебя», удовлетворённо заключил Дима.

Проходящие катеры, салют, летящие самолеты – ничто не могло отвлечь, или, тем более, остановить Диму.

По близости, на сваях моста его пьяные братья по разуму вырисовывали свастику красным по белому. Они крикнули ему: «Дима, к нам!», но он был настолько суров и сосредоточен, что лишь произнес нечто нечленораздельное. И продолжил лизать ведро из-под шашлыков.

Тетка в трико потеряла терпение и резким движением взяла Диму на руки, сунув его в ложбинку своей хорошо откормленной груди. Дима слабо посопротивлялся, но ему не оставалось ничего другого, кроме как позволять управлять собой, недовольно повизгивая и довольно похрюкивая одновременно.

Женщина несла его на руках. Женщина над ним доминировала. Впрочем, Дима был коллаборационистом, поэтому счел, что такое положение вполне приемлимо.

Внезапно к ведру с остатками шашлыка, которое так упоенно лизал Дима, подбежал рыжий мальчик с лиговским венком на голове и пнул его. Ведро с досадой и шашлычными следами скатилось в озеро и напугало уток.

Дима с негодованием вскрикнул и тотчас же почувствовал, как теплый поток обволок его конечности. Он искоса взглянул не женщину и понял, что она не заметила, как шерстяной плед Джастин Бибер, заботливо и как-то по детски обнимающий трепыхающегося Диму, подавился тёплым апельсиновым соком. Нервы сдали, да и вобще Бибер слабак. Дима переживал за судьбу ведра как за свою.

А жестокая тетка все несла его куда-то и не намеревалась останавливаться. Дима был, конечно, не агнец божий, но испытывал нечто похожее. А может быть, и нет, но, во всяком случае, попробуйте доказать обратное.

Рыжий мальчик удовлетворенно вернулся к родителям и засунул в рот помидор. Его папа вышел из кустов и предложил сыну сладкий хлеб.

Рыжий мальчик разбил Диме сердце и так этого и не заметил. Это было неправильно, не по-христиански, но все ж мы люди.

Дима притих на секунду, чтобы тетка ослабила хватку, и сделал ход конем мгновение спустя – вырвался и с криками побежал к рыжему мальчику. Отомстить – набатом отбивалось в его маленькой головке.

Тетка и Константин орали ему что-то в след, но он не слышал и не слушал. У него была цель, единственная и настоящая в его жизни цель.

Дима что есть мочи кинулся к рыжему мальчику, но увидел плавающее ведро в озере и остановился. Так как мочи после кормления Джастина в Диме было уже мало, Дима задумался, чем стоит заняться в первую очередь.

Чихнул, потер нос, отогнал от себя комара, и, увидев погоню, устремился в воду: мальчик никуда не денется, им можно заняться на обратном пути, сначала нужно спасти ведро с остатками мяса, с которым у него установились такие близкие отношения.

Дима неловко прыгнул в озеро и неуклюже поплыл. С берега доносились крики, и он все никак не мог решить, пока плыл, как же относиться к тем людям, когда он вернется героем, спасителем своего друга. Как они смогут жить с этим, со своим поганым нутром, зная о его благородном и чистом сердце.

Было глубоко и холодно, но Дима был стоек и хладнокровен, предвкушение победы придавало ему сил.

Казалось, ведро смотрит на него, умоляет о помощи.

Наконец, спустя вечность или пять минут, Дима, тяжело дыша от усилий и радости, схватил зубами еле теплый уже пластик. Ведро перевернулось ему на голову и он стал терять дыхание и ориентацию, пытаясь выкарабкаться.

«Достигнув цели, уже не страшно умирать», спокойно подумалось Диме. Но следующая мысль отрицала это: «Надо было слушаться женщину. Вся жизнь – борьба, с ней, с водой, но теперь я умираю, поступив по-своему. Я был эгоистом и теперь уже поздно что-то исправить. Надо было прислушаться к ней, ведь женщина – друг человека».
 
«Заткнись и сдохни», - подумало ведро, испуская пердеж пузырьков сквозь трещину. Ведро было женщиной, страшно опустошённой, оно мстило.

Спустя секунду Дима задохнулся и, рефлекторно перебирая конечностями, медленно пошел ко дну.

Жёлтое ведро из-под шашлыков выровнялось, когда рыжий мальчик кинул в него подгоревшей сосиской, вымазанной в сладком хлебе и горчице, и бодренько поплыло к заводи с лебедями, грациозно выкусывающими блох на себе и своих детях.

«Не зная броду – вылетит не поймаешь и кобыле легче», мудро поучала детей чайка, расклёвывая рыжий и нарядный Димин трупик.