Расстрел священника

Он стоял у крутого обрыва
В ризе рваной, кровавой с утра.
Комиссар ухмылялся лениво,
Донимала убийцу жара.

Кто-то штык очищал лебедою,
Острый штык весь во влажной крови.
Кто-то классовой пьян был враждою,
Ритуально готов умертвить.

Он остался один, все в ложбине —
И жена, сыновья, там и дочь.
Звонко-звонко в заоблачной сини
Птах поет и поет во всю мочь.

Вдох последний. Испить бы водицы
На прощанье с юдолью земной.
Мелодично запели вдруг птицы
За березовой сочной листвой.

«Боже, дай же не дрогнуть пред миром,
Что так лют и кроваво суров…»
Льется в сердце священника миро
Божьей правды, понятной без слов.

Вот и выстрел… другой… не убили,
Не «в десятку» попали стрелки!
Тень убийцы по лагерной пыли.
Жив священник — живые зрачки.

«Всех прости, Боже мой… знать не знают…»
Кровь текла на лицо, седину.
Штык над сердцем завис — злость лихая —
И ударил на всю глубину.

И когда штык железною плотью
Надругался над жертвою всласть,
Комиссар уточнил с едкой жёлчью:
— Кто есть мы? Мы — безбожная власть!

21.03.2013