Троица

( По мотивам народной легенды)

"Где просто, там ангелов со сто,

а где мудрёно, там ни одного."

Амвросий Оптинский.

 

Я эту легенду слыхал от отца…

Начало забыл. И не помню конца.

А, ныне, и сам, за прошествием лет,

Уже не пойму, где в ней, правда, где нет…

 

Ну, в общем, давно, в приснопамятный год,

В земле православной, у северных вод,

Удачлив в делах и собой молодец

Жил  в городе неком богатый купец.

 

Шла бойко торговля и с лёгкой руки

Каменья и злато текли в сундуки,

И не было в городе том никого

Знатней и известней купца моего.

 

Богатство (однако, вам должен сказать)

Собою, почтенному мужу глаза

Не застило,…ибо, любые дела

С молитвой и верою он начинал.

 

Он набожен был и на милости щедр.

«Деянья святых», «Катехизис» и «Федр»

Знал, как наизусть - без пенька, без сучка -

Хоть тёмною ночью его растолкай…

 

И не было, верно, молитвы такой

В каноне церковном, поди, не одной,

Которой (достойный молвы и похвал)

К своей вящей славе купчина не знал.

Короче, скажу вам: крути – не крути,

Ни дыр, ни изъянов, на нём не найти.

 

                *         *       *

 

Но, ветром, история дышит моя…

Пришлось отправляться в чужие края

Однажды, купцу, по торговым делам,

За восемь морей и один океан,

 

В те страны, что где – то, у края земли,

Колышутся сонно в туманной дали

На трёх черепахах и страшных китах,

Где ходят все жители – на головах,

 

Где мясо сырое едят на обед,

Где кожа – эбенова дерева цвет,

Где птицы и звери чудны и странны,

Где трубными звуками воздух слоны

Порой оглашают, как будто с небес…

И, богом, на троне лукавствует бес.

 

              *          *         *

 

И вот, наступают отплытья срока.

На пристани шапки летят в облака.

Народу -  что яблоку негде упасть.

Под ветром тугим корабельная снасть,

Гудя, запевает походную песнь;

И волны,

               и брызги,

                и чаек не счесть…

 

В холсты одеваются три корабля.

На палубе весело пушки палят.

За пенной кормою прибрежная нить

Теряет уже очертанья свои,

А дальше, куда только взгляду видать -

Одна только синяя,

                синяя гладь…

 

      *      *      *

 

На этом история, братцы, моя

На миг прерывается…

                Верьте, друзья,

Ни лености ради, ни гордости для,

Ни то, что, как будто, забыл её я,

А, чтоб разогнавши словесную муть,

Как ряску болотную, чистую суть

Рукой, зачерпнувши, со дна ухватить

Жемчужиной дивной.…

И света пролить

Нетленного, горнего, тоненький луч,

Со звёздных чертогов и ангельских круч

Узревши, какие порой чудеса

Молитва и вера способны свершать…

 

                *          *          *

Итак, Божьей волею, целых пять лет

Пространствовал по миру славный купец:

Скитался, сражался, болел, голодал,

И в бури, и в штили не раз попадал,

Туземной немало узрел красоты,

С индийским раджою знавался на «ты»,

Продублен ветрами и зноем палим

Был всеми за честность и мудрость ценим,

Товар распродал,  не скупившись в цене

И даже, в одной папуасьей стране,

Его (видно спятив на старости лет)

Какой – то царёк…

                чуть не съел на обед.

 

Короче, в подробностях всё описать,

Малой будет, верно, большая тетрадь

Пожалуй, для этого….

                А, посему

Рассказ свой  по  новой с того я начну,

Как круг путешествий своих заверша,

С товарами в трюмах на север спеша,

Ветрами попутными в спину гоним,
 Землёй, океаном и Богом храним,

Погибшим, считаясь детьми и женой,

На всех парусах плыл купчина домой…

 

                *      *     *

 

Эй, что это с марселя  юнга кричит…?

У сУдна  по курсу, пустынен и дик,

Лесист, каменист и безлюден на вид

Неведомый остров в тумане лежит…

Команда грохочет: -  Убрать паруса!

Уж, к острову весело шлюпки спешат,

Форштевнями пенную режа волну;

В передней купец….

                А навстречу ему,

Выходят три старца в преклонных годах,

В лохмотьях, и длинных седых бородах,

До самых колен….

                Поясной бьют поклон

И путников  чинно, в ухоженный дом,

Сквозь лес, в щебетании нового дня,

Ведут,

            всю дорогу молчанье храня.

 

Уж, в доме гостей ждут: изысканный стол,

Циновки в тени зеленеющих крон…

Но, будто воды проглотивши ушат,

По-прежнему странные старцы молчат.

 

Подумал купец: « Вот, туды – растуды!

Никак насмехаются три бороды!

Над нами христианами….

                Ну, вашу мать,

Ужо, вам, чертям, языки развязать

Я повод сыщу, потерпите чуток…!»

(А вскоре и выполнил то, что изрёк)

Как будто случайно привстав за столом,

Кувшин опрокинул, обливши вином

Хозяев….

             Но, кротко потупившись в пол,

И бровью, из них, ни один не повёл…

 

Насупился муж наш: « - Какие ханжи!

Да, будь я не я, если вас раздражить,

Браниться, заставив, не хватит мне сил!»

Сказал. И…

                на ногу в сердцах наступил

Ближайшему старцу, тотчас, под столом….

 

Ни жеста, ни звука. О каменный дом

Удариться мог он в разгон головой

С таким же успехом…

                « - И, вправду, немой!»

Подумал купец, поглядев на него.

 

«…-Желают ли знатные гости чего

Отведать ещё: пригубить, закусить?»

С улыбкою кроткой вдруг старец спросил…

 

Взорвался купец: « - Ах, лукавый старик!

Как видно, от белого света отвык

Ты в этой дыре, с окруженьем своим!

Какого ж рожна, уподобясь немым,

Вы, гостеприимства закон, не храня,

Нам пудрили  головы целых полдня?!»

 

«- Помилуй! – спокойно старик отвечал –

Неужто   ли почестей не оказал

Из нас не один вам…?

                А то, что молчим,

Так то - оттого, что молитву твердим

В уме непрестанно…

 

« - Молитву…? Гляди – к! -

(В смущенье купец прикусил свой язык) –

Ты это…

              прости мне горячность, старик;

Должно быть, и сам я от мира отвык…

Какой же вы веры? Секрет нам открой…»

 

« - Да веры мы  Божьей, известно какой!

И в Троицу веруем, и во Христа…»

« - А  молишься как же?» - «А молимся так:

Небесный Отец! Трое Вас, трое нас;

Помилуй же, Господи, суетных нас!»

 

« - И всё…?»

                « -Что же больше? - взглянул на купца –

Не шибко мудры мы, сынок, в словесах.

А, может, молитва, чем нехороша…?»

 

Задумчиво бороду тот почесал,

Плечами пожавши: « - Да, как тут сказать…

И искорка Божья несёт благодать.

И ваша молитва, отцы, неплоха…

Да, только, уж…. больно она коротка;

 

С таким багажом, на тернистом пути,

Не просто спасенье себе обрести!»

 

« - Каков же он, этот…,

                тот самый, багаж?»

« - Конечно же «Верую» и «Отче наш».

Потом: Богородице, Духу, Кресту…

И Троице…

                «- Эту?!»

                «Другую, не ту!»

Псалмы вот, ещё…

                Покаянный канон…

« - Ох, батюшка, родный!  Упомним с трудом

Одни и названья мы…,

                уж не взыщи!

Из этих молитв, хоть одной научи,

Какой покороче…»

                « Ну, что ж, по рукам!

За богоугодное дело и сам

С охотой возьмусь я…

                И бьюсь об заклад,

Что эту молитву, ещё до утра,

Вы будете знать у меня на зубок…

Итак – тишина! Начинаем урок!»

 

                *     *    *

 

…Скоро ниточка раскручивается

                да не скоро дело делается.

Старцев грамоте обучивать, уж, купцу – то, попотелося!

Как ни бился, сиволапые не могли осилить малого;

До конца дошедши – на тебе! –

                забывали про начало – то!

 

Уж и так и эдак пыжился,

                лез из кожи наш купчинушка:

«Отче наш» едва осилили, да и тот…на половину лишь.

А вторую половину-то, весь день следующий втемяшивал,

Семь потов согнал с старинушек,

                но добился (знайте нашего!)

Так, что к вечеру, дня третьего (где-то, к половине пятого)

Бородатые осилили соль ученья христианского.

 

Ну, а там, приспело времечко собираться в путь дороженьку.

Провожали  старцы берегом,

                дружно кланялися в ноженьки:

« - Спаси Бог тебя, купчинушка, за труды да за терпение,

Что открыл нам, сиротинушкам,

                дверь на небо, ко спасению!»

И с утёса каменистого, неприступного, высокого,

Долго всё махали истово кораблю вослед платочками.

 

…Солнце плавилось закатное. Ясный день клонился к западу.

Грусть – кручина непонятная обняла своими лапами

На корме, в углу сидящего,

                мужа нашего почтенного,

Взглядом пристальным глядящего на дорожку белопенную…

Уходила та дороженька,

                зыбким следом расплывалася.

И не ясно отчего, порой, иногда купцу казалося,

 

Что оставил он на острове, между мхами да рябинами,

Что – то малое, неброское, но ему необходимое

До того, что жизнь торговая

                вдруг с овчину показалася.

Будто, звякнувши подковою, где-то счастье потерялося.

Словно, буднями нажитое,

                словно, в праздники скопленное,

Стало всё – сухими листьями, пред глазами удивлёнными…

 

                *      *      *

 

Пурпуром закатным пылал горизонт;

В нём медное солнце купалось…

 

Чуть вздрогнув, купец огляделся кругом:

Ему, вдруг, на миг показалось,

Как будто, над пенной равниной возник,

Сквозь вой и стенания ветра,

Пробившись к нему, человеческий крик…

И канул,…

                не встретив ответа.

 

 

 

Лишь, чайки горланили над головой,

Как девки хмельные, бесстыжи,

Лишь, паруса плеск, да юнец рулевой

Застыл у штурвала недвижно.

 

« - Почудилось, нешто? – таращась окрест,

Купец навалился на леер -

…Эй, малый, слыхал?» –

                «Человек, вот, те крест!»

« - Далече ? »  -

                «- Да с тыщу саженей…»

 

По новой вгляделся во мглу наш герой

И охнул, схватившись за шкотов петлю…

Руками махая, по тверди морской

Три старца бежали вдогон кораблю.

 

И вскоре, в стремительном беге нагнав,

Упали в колени, скорбя и моля:

« Прости же ты, батюшка, суетных нас!

Нейдёт нам на память молитва твоя!

 

В своём маловерии, зело устав,

Никак больше трёх не удержим внутри…

Ужо, не прогневайся, ради Христа!

Разочек ещё подскажи, повтори...»

 

И сладко заплакав, вдруг понял купец,

Морскую, крестом, осенивши волну:

Воистину, дышит Господь в простоте!

И Он, только что, прикоснулся к нему…

 

Февраль – июнь 2013