Из жизни лилипутки

Оса М

Купила на рынке арбузную ношу –
Вкуснейшую ягоду с треснувшей кожей.
До дачи, пыхтя, добрела кое-как.
Нарезала, с кусом залезла в гамак. 
Но только ко рту сочный кус поднесла,
Над ухом, звеня, закружилась оса.

Разок отмахнулась, другой отмахнулась,
Направо скатилась, налево метнулась…
Но тут ошарашенно слышу такое:
- Эй, детка, чего размахалась рукою,
Как будто ужалили в лоб или в ухо?
Не надо со мной, как с плебейскою мухой!
Ведь я - непростая оса.
Скажу тебе без экивоков и прямо.
Я - Муза-оса, я - оса Мандельштама.
Была обессмерчена тем, что воспета
Великим поэтом!

Я ввысь посмотрела, там, в дымке зеленой
Качался поэта фантом просветленный,
Вовсю шелестела пернатая жизнь:
Небесную книгу верстали стрижи,
И плыли чернильные строки с наклоном
Под первые трубы пришедшего грома:
   
     «И, если подлинно поется
     И полной грудью, наконец,
     Все исчезает - остается
     Пространство, звезды и певец!»

Да что же… мне жалко немного арбуза,
Всего-то… арбуза для маленькой Музы?!
- Поешь, золотая! Устала, небось?
И я, под трагичностью черных полос
Пыталась увидеть чернильное жало,
Что в самое сердце поэта сражало.
Но видела сквозь благородный хитин   
от чьей-то булавки - огромную рану
на крохотном сердце осы Мандельштама.   


Комары

Когда наводнится до самых краев
Проржавленной бочки огромная туша,
В ней чудом обычным появятся тут же
Пугливые стайки детей-комаров.   

У самой поверхности мутной воды
Они замирают - пунктиром, вопросом
И тянут нектаром пропитанный воздух - 
Тюльпанов, пионов,  черемухи дым.

Но тень любопытная сверху мелькнет,
Иль хлопнешь ладонью по таре железной… 
Они обрываются в ржавую бездну,
Так дети от страха бегут наутек.
 
И вот не стучу, обхожу, чуть дыша.
Зачем берегу их покой комариный?
Они повзрослеют, вонзятся мне в спину,
Назойливо будут над ухом пищать.

То будут  другие, чужие миры,
Суровые будни, сражения взрослых.
Пусть тянут пока нектариновый воздух -
Тюльпанов, пионов, черемухи дым…


Яблочный интроверт

Яблоко разомлевшее, за упитанные бока,
Цепкой клешнею - хвать! 
И надкусить, так осторожно, чтоб червяка
Не покусать.

Нету на яблоке, хоть заглядись, огнестрельных ран. 
Даже царапины мало-мальской на коже нет.
Как туда проникает этот маленький партизан,
Яблочный интроверт?

Он для меня - великая тайна о ста замках,
Вязи арабской по мякоти замысловатый узор. 
Я для него - захватчик, вредитель о двух ногах.
Яблочный плодожор.

И говорю ему, глядя в радужные глаза:
- Полноте, между нами особой разницы  нет.
В мире своем я тоже маленький партизан.
Яблочный интроверт.


Вниз головой

Как свинцового ветра навалится груз -
Грациозно то вправо, то влево качнусь,
Подмигнет мне безглазый пластмассовый пупс,
Ощетинится плюшевый пес.

В книгах, пыль разметав, голоса заскрипят,
Зазвенит благовестом бутылочный ряд…
И опять тишина, и опять в тишине
Так отчетливо видится мне:

Для кого-то - чердак и заброшенный хлам
Для меня - обжитой, свет дарующий храм,
Облаченный искусно в батист паутин,
Дерматин, вельветон, трикотин.

И в мальчишке, что изредка лазит сюда,
Холю, пестую виденья, слышанья дар:
Научаю разглядывать радость и боль,
Как положено, вниз головой.

Мы висим. Чуть касаясь крылами руки,
Говорю: оставайся подольше таким,
Будем строить гармонию мира с тобой,
Как положено, вниз головой.

Ведь когда подрастешь, ты прогонишь взашей
Волшебство - голоса бесполезных вещей,
И друзей - рукокрылых мышей.


куст

я неопознанный еще
биологами куст
и потому я ни к чему
пока не отношусь

никто не брал с моей коры
задумчивый соскоб
никто не зрил мои миры
в пытливый микроскоп

стою и в лужицу смотрюсь
нет отраженья там
был куст вчера еще был куст!
сегодня нет куста
 
я ни к чему не отношусь
безлюдность пустота
надеюсь вам понятна грусть
безвестного куста
 

из жизни лилипутки

...а вот пчела бредет сутулясь
мусолить яблоневый цвет
дождя серебряные пули
щепят на яблоне паркет

скулит на правый бок скворешник
скрипит собака в лужу сев
где грузовик стоит опешив
на пешеходной полосе

и на земном воздушном шаре
что крутится и так и сяк
скользю такая вся большая
такая маленькая вся