К Р У Г

Ребятишки в угольных вагонах...
Солнце... Антрацитовая пыль...
Беженские наши эшелоны -
степь без края, выжженный ковыль...
Всё, что было дорого и свято,
в этом слове - Родина - сошлось.
Так мечтал сражаться, но солдатом
в ту войну мне стать не довелось.
Беженцы, голодные, больные, -
и страшней, чем миномётный шквал
нас сшибала с ног дизентерия -
без разбору, сходу, наповал...
По углам безудержно, упрямо
гнал людей звериный, дикий страх -
умирала ласковая мама
на моих мальчишечьих руках...
В той военной жуткой круговерти,
в том вагоне, что людьми забит,
был прочерчен круг безмолвный - смерти,
как в пустыне, что века молчит.
Взгляды - мимо, нас никто не видел,
голос мой, казалось, гас в глуши...
Я попутчиков возненавидел,
презирал - до глубины души.
В девять лет, что было мне по силе,
делал всё для мамы в этот час.
То ли, правда, ангелы хранили,
то ли сам Господь взглянул на нас...
Встала... Ни упрёка людям этим,
нас не замечавшим столько дней.
Где ж мне знать, что может быть на свете
правда не одна - и чья важней?
До конца не осознать мне было
это, всем грозившую беду,
как страдала и о чём молила,
мать тогда в горячечном бреду...
Всё осталось в прошлом, но поверьте, -
никогда не позабыть того:
круг очерчен, круг пустынный - смерти,
ты - один и больше - никого...