Любимые стихи. Космос

 




                ПЕТР ЛЮДОВИКОВИЧ ДРАВЕРТ
                СССР
                1879-1945

Мне было бы страшно попасть на планету другую
В путях ли познанья иль жуткой дорогой возмездья -
И помнить с предельною ясностью Землю родную
И видеть на своде полночном иные созвездья.

О, как тосковали бы вверх устремленные взоры,
Блуждая от края до края искрящейся чаши:
Знакомые звезды в иные сложились узоры,
Загадочно-странные, остро-чужие, не наши.

Пусть даже растения, реки, озера и камни,
Такие же были как в старом покинутом мире,
Но все же давила бы душу клещами тоска мне
И я голодал бы глазами, как нищий на пире.

Свидетели детства и юности буйной и страстной
Огни, озарявшие мыслей кипучих творенья -
На небе моем вы останетесь вязью прекрасной,
Немеркнущей повестью светлых дорог откровенья.

Я слышал, что нужно текущих годин миллионы,
Чтоб вам для Земли перестроить свои сочетанья,
Так пусть беспрепятственно движутся звезд легионы,
Как движется все в бесконечном кругу мирозданья



                Неизвестный автор            
                СССР

 Рождаются звезды
 Живут, умирают
 Рождаются люди
 И вечно страдают
 Рождается мысль
 И рождается слово
 И вдруг взрываются
 Сердца основы
 Взрываются звезды,
 Но суть остается
 Пульсирует сердце
 И не сдается
 И в этом вся радость
 И в этом мученье
 И вечно от сердца
 Идет излученье


                Мухаммад Икбал
                Индия

                Солнце («Гаятри – мантра»)


О солнце, сердце мира, свет нетленный,
Ты – дух, скрепивший рукопись Вселенной,
Небытия и бытия причина,
Источник жизни и ее вершина.
Ты всех стихий извечная основа,
Ты – трепетание всего живого.
Все, что цветет кругом, - твое даренье,
Во всем, что светится, - твое горенье.
Ты влагу сотворило нам и сушу,
Ты разум подарило нам и душу.
Свети нам, солнце, светом вечной мысли,
И нас к разумным существам причисли.
Ты создало высоты и низины,
Миров добра и зла творец единый.
Ты – в человеке, в звере, в травах, в зернах,
В величии хребтов высокогорных,
Ты – пестун всех, от мала до велика,
Ты – повелитель звезд, планет владыка.
Не зная ни конца и ни начала,
Свободное, свободу увенчало.
               

                Жак Рабеманандзара
                Мадагаскар

                Поиски себя

Кем же мы были
до появленья на свет –
я и ты –
и для чего пришли в этот мир?

- Мы были ничем:
небытием, пустотой,
хаосом, пылью, невнятицей, мраком.

И, однако, на белом песке
наши босые ноги оставили след –
первый знак бытия.

И безмолвные звезды пустынь
смотрели, как рядом
скользят две черные тени,
возникшие из ничего.

Шли две черные тени
сквозь белизну мирозданья
ночью и днем
для того, чтоб любою ценой
самих себя обрести,
шли навстречу самим себе.

Кем же мы были тогда?
Сгустком собственной муки,
болью глухой, в сердцевине которой рождалась
наша глубинная суть.

Мы шли – впереди извивался змеей горизонт.
В наши кости и жилы
проникла высокая жажда
приобщенья к богам, ожиданье пророческой речи
и добрых примет.

На камышах голубых оседала роса.
Птица резала небо крылом.
Море лежало у ног
и казалось краем
бесконечной стены,
уходящей в размытую синь.

И не было больше преград
на дороге исканий.
В эту игру было брошено все:
опасность, и риск, и азарт,
и презрение к смерти.

На бечевке наших грехов
невозможно распутать узлы!

Ветер бежит,
вороша пожелтевшие листья,
подметая тропинки.

Любовь
пламенем выжгла
обыденную суету,
и в огненном смерче
забились наши сердца.

Море,
царапая, обнимает утесы
косматой рукой.

Кто развяжет узлы,
стянутые на бечевке моих грехов,
дней моих, обесцвеченных скорбью?

Кто мне позволит пылающим ртом
погрузиться
в источник познанья?
Он подобен колодцу,
он солнцем отполирован до блеска,
и целует мои пересохшие губы
струя, летящая к небу
из бездны земной!
О, какая томящая мука –
жажду свою утолять,
обретая себя самого!

Время становится вечностью,
мгновение – речью,
слово – аккордом,
звук – дыханием, вздох – тишиною.

А в тишине
руки цвета слоновой кости,
веки мои прикрыв,
тушат синий пожар небосвода,
отталкивают горизонт,
сплетаются в тонкую сеть,
и вот я немею, беспомощный,
словно улов рыбака
 в темном трюме баркаса….

Кем же мы были,
кем же мы были,
кем же мы были с тобой,
до появленья на свет?
 

                АУРОБИНДО ГХОШ
                Индия
               
                Раздумья Мандавьи
                фрагмент

Теперь я верю, что возможно тучи
Согнать с небес, утихомирить гром,
На молнии надеть узду. Однако
Мы верой подчинить должны сперва
Того, кто склонен быть покорным, кто
Своими скован слугами, погряз
У всех соблазнов и капризов в рабстве.
Да, силу любит человек, но силу,
Что не перешагнет за свой предел.
А для чего предел? И почему
Не смеем мы отдаться целиком
Безмерной мощи? Надо рисковать:
Ведь если гибели не избежим,
Бессмертья и всесилия достигнем.
Ведь ни моря, ни даже океан,
Который поднят штормом на дыбы,
Нам не пример. И сам небесный свод –
Не настоящий образ человека,
Чей космос разумом неизмерим.
Есть что-то в нас, что наугад плывет,
Не опасаясь запредельной ночи,
За чувств рубеж. Душа нагая сможет
К бесформенной причалить пустоте,
Где никого нет, кроме нас, и там
Остаться. Но смирится ли с пределом
Тот, кто не зверь, не глина, не трава?
Быть совершенным, превзойти пределы,
Мир чувствовать игрушкой меж ладоней…
Один лишь раз почувствовав поток
Гигантской силы, движущей мирами.
Познал я, что рассвет придет в тот час,
Как человек, в земле играть окончив,
Подымется и, взяв светила в руки,
Свой прежний дух и облик воссоздаст.
Боль и разлад тогда оставят мир,
И мертвая пустыня примет розу
И лепет ручьевой. И человек
Предстанет подлинным подобьем бога.