Coitus verbalis

или похождения Алонсо, принца Романского

Действующие лица.

Алонсо, принц Романский
Алисия, принцесса Дурляднская
Король Дурляндии
Королева Дурляндии 
Анастасия, принцесса Умляндская
Королева Умляндская
Морис, слуга Алонсо
Брунгильда, камеристка Алисии
Фрейлины в количестве трех штук
Нотариус
Слуга
Горничная
Гости на балу – чем больше, тем лучше, бал все-таки
Хор шутов

;
Пролог

Хор.

Одну чудную сказку, а может и не сказку,
А может, не чудную, сыграем мы для Вас.
Вы будете смеяться, и плакать, и плеваться,
И пялится на сцену, не отрывая глаз.

Вы можете нам верить, а можете не верить –
Полна иносказаний простая пастораль.
Мы будем многословны, нежны и вероломны,
А вы найдите в пьесе глубокую мораль.

Итак, кладите в кресла натруженные чресла,
И мы клянемся честно на клюквенной крови,
Что искренне и смело, от всей души и тела,
Мы вам расскажем сказку о неземной любви.


Действие первое, романтическое

Прекрасное, солнечное утро. На аккуратной лужайке, окруженной кустами сирени, подстелив плащ, отстегнув шпагу и сняв шляпу с огромными перьями, сидит пожилой юноша, одетый во все черное с серебром. Юноша, несмотря на возраст, демонически красив и дьявольски печален. Одежда его богата, руки нежны, черты лица изысканно благородны – словом, это Настоящий Принц.

Это и есть главный герой нашей сказки – Алонсо Романский. Тоскливой придворной жизни он предпочитает романтику дальних странствий и гордое одиночество, а пронзительная  страсть к высокой поэзии настолько отравила его голубую кровь, что изъясняется он с некоторых пор исключительно в рифму.

Алонсо (трагически).

О свежесть утра!  На твоей груди
Цветы и птицы певчие пригреты.
Вот счастье жизни – на пороге лета
Цвести и петь, о том, что впереди,

Не думая, не ведая забот,
И солнца нежный луч, и неба просинь
Как должное приняв... а мне все осень,
Повсюду осень чудится, где небосвод

Затянется седыми облаками,
Заплачет, зарыдает о весне…
Где горестные птицы в вышине
Опишут круг прощальный над полями

Унылыми, и тронутся в тоске
В далекий путь, опасностями полный,
И ветер будет гнать смурные волны
По серой… нет, по цинковой реке.

Но, боже мой, как хочется и мне,
Поверить утру, солнцу и весне…

В этот момент из-за куста с треском вылезает еще один подержанный, юноша, одетый несколько более небрежно и пестро, также весьма привлекательный, но без излишней томности.  Это Морис – слуга или, по благородному,  оруженосец принца.

Алонсо (капризно).
Ну вот, ушла строка. И как, однако,
Тебя, подлец, заставить уяснить:
Пока я сам тебе не подал знака,
Не смей ко мне и близко подходить. 

Увы, каких бы нежных откровений
В минуту философских размышлений
Мне небо не шептало, всякий раз
Их топчет этот пошлый… нет, нехорошо… это пошлый… дикобраз!

Морис (ворчливо).
Так если бы минуту… а то я уж целый час под кустом сижу, комаров кормлю. И вообще, ваша светлость, не пора перекусить?

Алонсо (презрительно).
Мужлан, скотина, бестолочь тупая,
Нахал, плебей, тебе бы только жрать
Да спать, страстей возвышенных не зная!
Но что всего печальнее - вас рать

Неисчислимая, и сбившись в стаю,
Вы, морисы, подобно воронью,
Над полем жизни кружите, зевая,
И прямо в душу гадите мою!

Морис.
Насрать? Эк, право слово, вы загнули, вашсочество… а пообедать все ж таки не мешало бы…

Алонсо, презрительно вдохнув, достает из складок плаща мандолину и начинает петь.

Романс принца Алонсо

Вечно один я и вечно в тоске,
Тихо слеза поползла по щеке,
Нивы и долы – все рады весне
Но отчего же так муторно мне? 

О, я вам сыграю, я спою вам о том,
     Как замирает радость в сердце пустом,
     Как застывает на распутье душа,
     Воспоминаньями шурша…
    
     Я, возможно, смешон – так что же?
     Пусть мне зритель кричит: негоже!
     И выходит в буфет, изучая меню –
     Но себе я не изменю…
    
Буду я петь, как поют соловьи,
Только о смерти и о любви,
Все остальное недостойно строки,
Скромного гения вечной тоски.    

     Плывет, качаясь, мой усталый челнок,
     Никто не знает, как мой путь одинок.
     Сквозь ночь и ветер, холода и туман -
     Везде жестокость, везде обман,
    
     Повсюду пошлость, суета, трескотня,
     Ах, где же сердце, что возлюбит меня?
     Брожу, чужие обживая края…    
     О, как жестока судьба моя!

На самом последнем аккорде по тропинке из-за кустов выбегает прелестная барышня в воздушном, нежно-розовом платье. У нее прекрасный цвет лица, пышные  белокурые локоны, носик маленький,  губки аленькие –  в общем, очевидно, что это самая Настоящая Принцесса. На бегу барышня оборачивается, запинается о камень – и некрасиво падает, подвернув ногу.

Принц (вскакивая и бросаясь к девушке).
Не зря, не зря я верил в чудеса!
Они еще случаются порою,
И нет, не равнодушны небеса
К печальному, но нежному герою.

Как оказалась ты в глухом лесу,
Мой нежный призрак, ангел светлоликий?
Быть может, за тобой погнался дикий,
Голодный зверь? Не бойся - я спасу

Тебя от зверя страшного и злого
От подлого разбойника спасу,
И мерзкому дракону, право слово,
Единым взмахом голову снесу!

О, как я полон праведного гнева,
Как мужество в груди моей поет...
Скажи мне, о, прелестнейшая дева,
Как нежное прозвание твое?

Алисия. (изумленно и восторженно глядя на принца). 
Алисия… Как вы красиво говори-ите!

Алонсо.
Алисия! Волшебно! Идеально!
Вот имя – в нем дыхание весны,
И обещанье сладостной и тайной
Любви, и соблазнительные сны…

Позволь и мне представится – Алонсо,
Отныне и навеки твой слуга,
И принц Романский. Жизнь мою, как солнце,
Ты озарила. Как же дорога…

Алисия (перебивая).
Ах, принц, не могли бы вы подать мне руку… Потому что, кажется, я сломала ногу… боже мой, как больно!

Алонсо (с достоинством).
Не плачь, моя увечная любовь!
Ведь я с тобой – и можешь быть покойна,
Я встречу это бедствие достойно,
Как мне велят и честь моя, и кровь.

Я понесу тебя сквозь темный лес,
Душа моя, без устали и страха,
С усталых ног не отрясая праха,
И унесу тебя в страну чудес,

В Романию родимую мою, 
И там твой образ нежный воспою...

Алисия (перебивая).
Но зачем идти так далеко? Наш замок ближе, право, шагах в двухстах… посмотрите, во-он он виднеется сквозь сад...

Алонсо (недоуменно оборачиваясь туда, куда указывает принцесса).
Да? Странно, не заметил… замок, сад...
Любовь и впрямь слепа, как говорят!

Алисия (от избытка чувств переходя на белый стих).
Ах, если Вы и вправду мой спаситель, несите поскорей меня, мой принц, в наш замок, к королю и королеве – и Вас они навеки возлюбят за дочери счастливое спасенье!

Алонсо (снова восторженно). 
Так Вы принцесса?! Боже, боже мой,
Конечно, вы мне посланы судьбой!
Клянусь, что я бы не оставил Вас,
Будь Вы хоть прачка, но теперь так ясно
Я понимаю – в сей прискорбный час
Не только то одно, как Вы прекрасны,
Но благородство облика и стать,
Внушили мне столь пламенную страсть!

Алонсо наклоняется, подхватывает Алисию и пытается ее поднять, но то ли барышня оказывается чересчур весома, то ли принц недостаточно спортивен, но он едва не роняет ее обратно на землю. Впрочем, вовремя подскочивший слуга, спасает положение – он подхватывает Алисию за ноги, в то время как принц неловко подтягивает ее вверх за подмышки.

В процессе неудачного принятия девы на грудь из-за кустов раздаются голоса. Как раз в тот самый момент, когда Алисия провисает на руках спасителей в вышеописанном положении, на поляну  вываливается стайка фрейлин.

Первая фрейлина.
Какой пассаж!

Вторая фрейлина.
Мон дью!

Третья фрейлина.
Фаше фыфофетво!

Все вместе.
И что это вы тут делаете?

Алонсо, наконец-то, пошатываясь, перехватывает свою ношу поудобнее, Морис отпускает принцессины ноги, а сама девушка, не отрывая взгляда от лица принца, обвивает его руками за шею.

Алисия.
Друзья мои! Вот храбрый мой спаситель, Алонсо, принц Романский – он один мне протянул недрогнувшую руку в суровый час страдания, когда, спешу заметить, никого из вас со мной не оказалось...

Фрейлины (хором).
Нелепо! Смешно! Безрассудно! Безумно! Волшебно!

Алисия.
Несите же меня, мой добрый принц, в наш старый замок, где меня, наверно, давно уж ждут родители мои!

Первая фрейлина.
Какой сюжет!

Вторая фрейлина.
Мон дью, мон дью!

Третья фрейлина.
Фрача, фрача!

Все вместе.
Сюда, скорее сюда!

Раздвигая ветви вдоль тропинки, чтобы принцу с принцессой на руках было удобнее пройти, фрейлины бегут вперед. За ними, пошатываясь, уходит Алонсо с принцессой наперевес. На лужайке остается один Морис.

Морис (собирая оставшиеся на лужайке вещи принца – плащ, шляпу, шпагу).
А все-таки хорошо, что она принцесса, а не прачка. В замке хоть накормят прилично. Это его высочество у нас натура возвышенная, одними чуйствами и питается, а я человек простой и кормления требую регулярного. А тут с самого утра маковой росинки...

В это время на лужайку выбегает еще одна девушка и  останавливается в некотором смущении, глядя на Мориса. Девушка эта видом попроще и платьем поскромнее, нежели принцесса или фрейлины, но тоже хорошенькая и совсем молоденькая. Это Брунгильда, камеристка принцессы Алисии.

Морис (вполголоса).
А вот и мне, кажется, свезло. Какие аппетитные открываются перспективы! И личико симпатичное, и все остальное тоже ничего, да и ноги вроде бы пока целы. Ну-с, приступим. (Обращается к девушке.)
Любезная фемина! Роза дня!
Вы ищите случайно не меня?

Брунгильда (недоуменно).
Нет, сударь. Меня госпожа послала найти бриллиантовую брошку, которую она где-то здесь обронила... Вы ее случайно не видали?

Морис (подходя поближе).
Все бриллианты драгоценной брошки
Не стоят, о, фемина, вашей ножки!

Брунгильда (радостно).
Ой, вы так красиво говорите! Аа-а, я догадалась - Вы, наверное, тоже принц...

Морис (с надрывом в голосе).
Ах, если бы! Но зла судьба, с несчастным Морисом груба, и я не принц и не инфант, лишь благородный адьюльтант... тьфу, зараза…

Брунгильда.
Кто-кто?

Морис.
Пиит в пальто. Принца Романского оруженосец, Морис Ромео Мария Панса.  Так, как это там у него было дальше... Скажи мне, недолюбленная дева, в чем нежное призвание твое?

Брунгильда.
А?

Морис.
Так. Высокого слога мы не понимаем – ну так оно и к лучшему. Звать тебя как, красавица?

Брунгильда (смущенно).
Брунгильда.

Морис.
О, господи! А скажи мне, Бру...Брунгильда, чем одинокий, но мечтающий о чистой любви странник может украсить твою жизнь?

Брунгильда.
У-украсить? 

Морис.
Ну, как бы это сказать-то попроще... Что бы я мог сделать для тебя, прекрасное дитя?

Брунгильда.
Ну, я вообще-то не знаю... может, брошку найти поможете?

Морис.
Легко!

Брунгильда опускается на колени и начинает ползать по лужайке в поисках брошки. Морис в это время задумчиво рассматривает ее с разных ракурсов, описывая круги  и продолжая разговор.

Морис.
Скажу прямо, я вообще-то большой специалист по поиску всякого там утерянного... и вообще женщинам помогать люблю. Вот, помню, в прошлом году гостили мы с господином Алонсо в одном замке, долго гостили, уже уезжать собрались, и вот накануне отъезда старшая горничная мне и говорит: «О вас, месье Морис, идет такая слава, что Вы крупный специалист по мелким женским проблемам... я тут пришивала у себя в комнате жемчужные пуговицы к хозяйкиному платью, а одна возьми да и укатись куда-то. Не поможете ли?» И вот, значит, пошли мы к ней и начали эту пуговицу искать. Искали-искали...

Брунгильда (замечая  в траве брошь).
Вот она!

Морис.
Ну, я же говорил, что мы ее легко найдем. А скажи-ка мне, Бр...б-р-ррр... красавица, замок-то у вас хоть большой? Богатый?

Брунгильда (поднимаясь с колен и отряхиваясь).
Да у нас самый-пресамый замок! И королевство такое, что хоть весь мир обойди, другого такого не найдешь. Знали бы Вы, сударь, какие у нас тут красота и богатство! Король с королевой кушают только на золоте, купаются в молоке и даже по дворцу разъезжают в карете, запряженной шестеркой лошадей и с шестью лакеями на запятках. Королева три раза в день меняет платье, причем надевает всегда только все новое, так что лучше всего в нашем королевстве живется ткачам, портным и башмачникам. Я вот твердо решила, что непременно выйду замуж за портного. Или все-таки за башмачника? (задумывается).

Морис.
А что, у принцессы жених имеется?

Брунгильда (фыркает).
Очень он ей нужен, жених! К нашей принцессе со всех окрестных стран сватаются - а ее высочество говорит, что замуж не хочет и эту, как ее, младую радость, не променяет… не помню уже на что, но не променяет. Я бы тоже не променяла – вон как хорошо: бегай себе целый день по парку, играй с фрейлинами в прятки, по балам катайся... Кавалеры вокруг вьются, один другого краше, подарки возят диковинные... и зачем ей муж, когда и так весело? А станет скучно, так поеду, говорит, в Париж…

Морис (мечтательно закатывая глаза).
О, Пари! Же не па си жур, мон ами, мон амур, се-ля-ви... А знаешь ли ты, девушка, что есть такое Париж?!

Брунгильда.
Ну, не то, что бы очень... Ее высочество Алисия говорила как-то, это такой город, который увидишь и сразу умрешь... но зачем ей тогда туда ехать?

Морис.
Ах, где уж тебе знать, что такое Париж, бедное дитя! Это... это... в общем, увидеть и умереть, принцесса ваша права. Пойдем, красавица, в твою скромную светлицу, и я расскажу тебе о Париже, об этом острове любви и страстей, где я был так счастлив когда-то, и мы вместе поплачем о несбыточности мечты, и вкусим ее наслаждения…

Брунгильда (неуверенно).
Вкусим – это как бы поедим?

Морис.
Покушать тоже можно. Идем же! Храни меня, люби меня, корми меня, мой талисман! (По-хозяйски обнимает Брунгильду за талию, и, удаляясь вместе с ней по тропинке, напевает.) Я унесу тебя за темный лес, я унесу тебя в страну чудес, в Романию родимую мою, волшебный край, да там и воспою...

Хор.
Когда б вы знали, из какого сора
Растет любовь, не ведая позора,
Когда резвится стрелами Амур,
Как больно сердце раненое бьется,
Какая чушь прекрасная несется,
И здравый смысл идет на перекур.

И род людской вовек не пресечется
Стараниями романтичных дур.

Занавес.


 
Действие второе, критическое

Хор.

Жил да был король когда-то,
Очень правильный король –
Потому что жил богато,
И над всем имел контроль.

И соседи уважали,
И вассалы не брюзжали,
И полна была казна,
Как красавица-жена.

Жил король, какая жалость,
Не жалея живота.
Но однажды оказалось
Что казна его пуста.

На последний золотой
Приобрел мушкет простой.
Тру-ля-ля и тра-ля-ля,
Хлоп – и нету короля.

Полутемная зала, судя по бесконечным книжным стеллажам – королевская библиотека. Окна занавешены, повсюду горят свечи, в вазе на столе – букет сухих цветов. Много разной мебели. Все очень живописно и романтично, но слегка запущено.

В залу въезжает раззолоченная карета, и на козлах ее сидит сам король Дурляндии. Вот он  с криком «тпр-ру» натягивает вожжи – и карета останавливается. Король соскакивает с козел, открывает дверцу кареты, из кареты выплывает королева – холеная завитая блондинка, женщина настолько умная, что почти всегда и везде умело притворяется круглой дурой,  если только обстоятельства не вынуждают ее выказывать наблюдательность и смекалку. 

Королева (удивленно).
Так, и где это мы?

Король.
В библиотеке, Ваше величество. Впрочем, вы сюда редко заходите.

Королева (капризно).
О да, лет десять назад я пыталась подыскать здесь что-нибудь для легко чтения, но, увы... Так и зачем вы меня сюда привезли? Тут так темно и пыльно!

Король.
Ну, разумеется, для того, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие. С глазу на глаз, без посторонних.

Королева.
Не пугайте меня, Ваше величество, у меня испортится цвет лица.

Король.
Т-ссс! Надо проверить, не подслушивает ли кто...

Король берет со стола свечу и на цыпочках обходит библиотеку, заглядывая во все углы. Королева наблюдает за ним недоуменно и чуть брезгливо.

Королева.
Что с это вами, дорогой супруг? Приступ паранойи?

Король.
Никого. Что ж, приступим. Вы бы и сами могли бы догадаться, о чем пойдет речь, если бы хотя бы иногда давали себе труд обращать внимание на что-либо, кроме собственного отражения в зеркале… В общем, дела наши королевские в последнее время идут не очень хорошо. Скажу больше, дела наши прискорбны весьма и весьма. Тяжелая болезнь нашей любимой дочери, все эти дорогостоящие жулики – врачи, знахари, целители, поездки на фешенебельные курорты, новейшие лекарства – все это изрядно подорвало наш бюджет. И как не прискорбно мне вам это сообщать, но наша казна пуста.

Королева.
Ну и что?

Король.
Как что? Мы разорены! Казначей и министр финансов уволились еще месяц назад – они сказали, что при таком плачевном состоянии дел воровать много неловко, воровать мало - несолидно, а жить на жалование они не привыкли. Лакеи перешептываются по углам и не хотят вставать на запятки, а старший королевский кучер вообще не явился сегодня на службу, так что мне приходится самому возить вас по дворцу, забросив все дела!

Королева (оглядываясь на карету).
Да, действительно… Я как-то не заметила...

Король.
Вот именно, не заметили. Вы упорно не хотите ничего замечать. Вы делаете вид, что вас совершенно ничего не касается, а мне, между прочим, нечем, решительно нечем оплачивать ваши счета... Ну зачем, скажите, зачем вам понадобилось выписывать из Якутии целую цистерну алмазной пудры?

Королева.
Вы мужчина, Вам не понять. И не надо этого трагического пафоса, мой дорогой. Ну, улыбнитесь, поцелуйте мне руку, скажите, что вы что-нибудь придумаете, и едемте скорее отсюда. Уже полдень, а я все еще не сменила платье... что скажет двор?

Король.
Вы можете ехать куда угодно, а я останусь здесь. Меньше вероятности наткнуться еще на кого-нибудь, кому почему-то срочно требуются мои деньги… которых нет. Кроме того, переодеваться Вам сегодня все равно не придется.

Королева
Это еще почему?

Король.
Потому что новых платьев больше не будет. Главный придворный портной уволился позавчера, так как я не смог ему заплатить, королевские башмачники уже намекнули, что работать в долг больше не собираются, а груз заморских тканей, тоже, кстати, еще не оплаченный, уже две недели стоит в порту, так как нам нечем рассчитаться даже с грузчиками…

Повисает тяжелая пауза. Королева смотрит на короля сначала недоверчиво, потом задумчиво и, наконец, решительно встряхивает кудряшками.

Королева.
Ваше величество, вы совершенно правы, положение критическое, нужно срочно что-то предпринять.

Король.
Еще бы знать, что!

Королева.
Ну, для начала... для начала прогоните, пожалуй, всех этих лекаришек и знахарей и порвите все счета за лекарства для принцессы.

Король
Но как же? Но здоровье единственной дочери! Нет, как можно...

Королева.
Уверяю вас, она совершенно здорова!

Король.
Но она уже скоро год, как ходит на костылях и не может ступить на больную ногу! Придворные врачи сбились с ног, посходили с ума и съели свои университетские дипломы, потому как по всем канонам медицинской науки принцесса давно должна была прыгать, как кузнечик, и порхать, как стрекоза! А она все жалуется и плачет, жалуется и плачет! А врачи разводят руками и разбегаются…

Королева.
А все это чудовище!

Король.
Какое чудовище?

Королева.
Его высочество наследный принц Романский, что б ему подавиться костью за ужином. Ууу, как я его ненавижу! Как уставится своими рыбьими глазками, как заведет свою шарманку: «Гори, гори, моя звезда, и что-то там, о, нет, о, да»... У нашей дочери с этим рыцарем протухшего образа, видите ли, любовь, потому-то она и не может поправиться.

Король.
Ну, зачем же так грубо! Кстати, неужели вы читали Сервантеса, Ваше величество? Не ожидал, не ожидал... И потом, что вы, какая там любовь! Так, баловство одно. Я ведь специально приставил к принцессе нашего лучшего сыщика – ну так, на всякий случай, мало ли там чего... Так что бы вы думали? Весь день сидят то здесь, в библиотеке, то в беседке над обрывом, разговоры умные разговаривают, стихи читают, песни поют и плачут, плачут... Он же ее даже не поцеловал ни разу, мне докладывали!

Королева (презрительно).
Коитус вербалис!

Король (изумленно).
 Что-оо???

Королева (медленно, как бы разжевывая).
Это называется ко-и-тус вер-ба-лис – я в одном женском журнале прочла.

Король (заинтересовано)
А по-человечески?

Королева.
Ну, Ваше величество, стыдно! Это же ваша любимая латынь! А по-человечески это звучит как-то… ну, вы анекдот помните? Про «а поговорить»? Так вот, а это – когда просто поговорить. Безо всяких там «а».

Король.
Да понял я, понял… только причем же тут костыли?

Королева.
А вы не догадываетесь? Этому, высоким слогом ушибленному, веселая и счастливая – зачем? За ней же ухаживать надо, соперников там отваживать, цветы дарить… А ему что надо? Пострадать да поговорить о себе любимом, о своих бесчисленных мучениях, о прозе жизни и прахе бытия… А наша дурочка все это принимает за высокое чувство и стремится, так сказать, соответствовать -  вот они и страдают, хором. Ну, а потом – целовать не хочет, так хоть на руках носит…

Король.
Да кто ж ему мешает целовать-то! Сделал предложение – и целуй на здоровье!

Королева.
Вот мы и подошли к самому главному, Ваше величество... Принцу оно, как мы выяснили, не надо… А нам надо?

Король и королева замолкают и задумываются.

Королева (задумчиво).
А говорят, еще каких-нибудь лет пятнадцать назад он был вполне приличным молодым человеком... Потом вдруг начал книжки странные читать, стишки пописывать – и пошло-поехало. Оставил королевство, отправился в странствия, то в одном замке погостит, то в другом. И ведь нормальный принц вроде – пока молчит –  холостой, небедный... Нет, конечно, мы могли бы женить его на Алисии – как говорится, нет ничего невозможного для людей с интеллектом... но ведь он, в конце концов, заговорит ее до смерти! Жалко все-таки, единственная дочь. Нет, это счастье решительно не для нас...

Король.
И что же нам теперь делать?

Королева.
Я поговорю с принцессой и… ну, в общем, есть у меня одна идея. Дочь наша, к счастью, молода и глупа… А вы езжайте себе, ваше величество, нечего вам тут делать, разговор у нас будет не для мужских ушей... И уж, пожалуйста, разберитесь там со счетами. Алмазной пудрой, кстати, обсыпают прическу – на белокурых волосах она смотрится просто божественно!

Король обреченно вздыхает, машет рукой, тяжело вскарабкивается на козлы и уезжает. Королева задумчиво обходит комнату, садится в кресло у окна и начинает тихонько напевать.

Романс Королевы Дурляндии (мелодия нежная, распевная)
Когда на сердце ляжет тяжесть
И станет муторно в груди
То ты со всей своей поклажей
К любимой женщине приди,
Твоя последняя надежда,
Твой самолет и пароход,
Она тогда тебя поддержит,
И даже на руки возьмет.

Она возьмет тебя, родного,
И пронесет через беду,
Хромого, слабого, больного –
И не споткнется на ходу, -
Сквозь вой сурового ненастья,
И плач младенцев на горшках,
И ты забудешься от счастья
На этих каменных руках.

О, вы, суровые мужчины,
Герои, гении, борцы –
Вы покоряете пучины
И воздвигаете дворцы,
Вам не страшны года лихие,
И ваших подвигов не счесть,
Покуда женщины такие
В тяжелой вашей жизни есть.

В библиотеку входит Алонсо с Алисией на руках. За ним поспешает Морис, держа подмышкой костыли. Принц несет принцессу бережно, но как-то отстраненно и вызывающе целомудренно, как большую фарфоровую вазу. Аккуратно опустив Алисию на диванчик, Алонсо присаживается в стоящее рядом кресло, так же целомудренно берет девушку за руку и устремляет на нее проникновенный взгляд. Алисия похудела, даже осунулась, платье черное, волосы стянуты в пучок. Алонсо, напротив, бодр и свеж, смотрит нежно, говорит вдохновенно и чувственно. Королевы молодые люди не замечают.

Морис.
Я вам еще нужен, ваше высочество?

Алонсо.
Ступай, ступай, любезный – мы вполне
Уютно посидим наедине.

Морис (уходя, про себя).
Не, вот этого совсем не понимаю. Все сидят и сидят, уж почти год как сидят, а по всему видать – без толку. И ведь из раза в раз, куда бы ни приехали, одно и то же, одно и то же... Эх, мне бы ваши проблемы, господа!

Уходит

Алонсо.
Я много долгих лет бродил по свету
Я видел в жизни множество принцесс,
Я честно шаркал ножкой по паркету
Мазурку танцевал и полонез,

Беседовал о глупостях столичных,
Смеялся со слезами на глазах,
Порой влюблялся – страстно, неприлично
И безнадежно, как обычно…

Алисия.
Ах!

Алонсо.
Но раз за разом, ближе узнавая
Высокой страсти трепетный предмет,
Я понимал, душою изнывая,
Что мне надежды нет и счастья нет,

За пошлостью и суетностью быта
Никто из них, пустых и ярких птах,
Не понимал вполне души пиита,
И я бежал в печали черной…

Алисия.
Ах!

Алонсо.
Но встретив вас, и вас утешив нежно
В годину бед и горестных потерь,
Я ожил вновь, я вновь обрел надежду
И мне все чаще кажется теперь –

Я наконец-то отыскал натуру,
Назло пустому веку-самодуру,
Мой скорбный дух, исполненный страстей,
Способную понять и даже…

Королева.
Эй!

Алисия и Алонсо вздрагивают и разнимают руки.

Алисия.
Ах, мама, Вы? Зачем же так пугать,
и прятаться. Ужели Вы хотели
подслушать наш невинный разговор?
Ну что же, я надеюсь, вы вполне
Сумели убедиться, что дурного
мы не таим, и только лишь ведем
беседу. Мой любезный друг Алонсо,
так благородно жертвуя собой,
меня не оставляет в трудный час,
в моей болезни мне служа опорой
и развлекая мой печальный дух
единственно словами утешенья.

Алонсо.
Нет и не будет во вселенной
Вам друга, преданней, чем я.
Я вам признаюсь откровенно:
Еще ни разу жизнь моя

Мне не казалась столь прекрасной,
Как в эти дни, когда я смог
Вам подарить, мой ангел ясный,
Душеспасительный цветок

Увеселительной беседы.
Я с вами, скорбный светоч мой,
Готов и летом, и зимой
Делить и горести, и беды.

Что может быть на жизненном пути
Прекрасней, чем кого-нибудь спасти!

Королева.
Ну, вот что, дети мои, как это ни печально, но мне придется прервать эту душещипательную беседу. Не беспокойтесь, ненадолго! Дочь моя, что мне нужно с вами поговорить. Наедине.

Алисия.
Ах, мама, что вы, право слово!
Какие могут быть секреты
у нас от честного Алонсо?

Королева (оборачиваясь к принцу и нежно глядя на него).
Мой друг, я очень вас прошу, оставьте нас ненадолго. Окажите мне эту маленькую услугу.

Алонсо с оскорбленным видом, но почтительно целует королеве руку и выходит.

Королева.
Итак, дочь моя, побеседуем, наконец, серьезно. Вот уже почти целый  год прошел с того памятного дня, как вы столь удачно споткнулись о нашего милого друга-принца. Вот уже почти год, как вы хромаете на костылях, убеждая врачей, что не можете ступить на сломанную ногу...

Алисия (перебивая).
Но это истинная правда!
Такая боль, такая мука!

Королева.
Ваш папенька практически разорился, обеспечивая ваше лечение. Я уж не говорю о том, во что нам обошлось ваше трехмесячное пребывание на морском курорте с этим ... нежным утешителем. Кстати, вы не догадываетесь, кто оплатил все счета? 

Алисия.
Ах, мама, как же Вам не стыдно!
Ведь принц Алонсо благороден
и так далек от прозы жизни.
Ему, конечно, не приходит
на ум весь этот вздор постылый…

Королева.
Так, вижу, материальная сторона вас мало интересует... Что ж, остается последнее средство.

Королева пересекает комнату и широким жестом сдергивает со стены тяжелую занавесь, за которой оказывается зеркало.

Королева.
Подойдите сюда, дочь моя.

Алисия.
Я позову Алонсо, он поможет...

Королева.
Ну, уж нет, хватайте-ка свои костыли и ковыляйте сами. Ну, живо!

Алисия подбирает костыли, с видимым трудом встает и тяжело, каждым жестом выражая мучительную покорность судьбе, пересекает комнату.

Королева.
Посмотрите на себя внимательно, дорогая моя Алисия – во что вы себя превратили! Смотрите, смотрите! Кожа да кости, лицо серое, волосы тусклые, глаза печальные, спина колесом... И это первая красавица нашего королевства! И это моя дочь!

Алисия (глядя в зеркало).
Поверьте, мама, внешний блеск
не главное, когда душа прекрасна.

Королева (вкрадчиво).
А почему тогда наш дорогой принц вот уж год, как не соберется сделать вам предложение? Смотреть на меня, глаз не отводить! Ведь вы как-будто любите друг друга, не так ли? Так вот что я скажу, дочь моя – ни один нормальный мужчина не захочет связывать свою жизнь с уродиной и калекой. Продолжайте в том же духе, и скоро вы будете наблюдать из окна, как клубится пыль под копытами его коня! О нет, вам только кажется, что это любовь, а на самом деле это всего лишь жалость, да, жалость, потому что любить такую хромую, бледную немощь способен только психопат или импотент!

Алисия (плача).
О небеса, как вы жестоки!

Пошатываясь на костылях, принцесса отходит от зеркала, падает в кресло и захлебывается в рыданиях. Королева подходит к ней и ласково гладит по волосам.

Королева.
Ну, не надо рыдать, дитя мое. Все еще поправимо. Ведь как милы и веселы вы были всего лишь год назад! А помните, в день вашего рождения мы устроили такой потрясающий бал! Платья заказывали в Париже, бриллианты в Амстердаме, туфли в Милане, цветы привезли из Голландии, а оркестр выписали из Петербурга. И вы были так очаровательны в голубом, и смеялись, и кружились по залу, и все мужчины смотрели только на вас! Бросьте хандрить, улыбнитесь, распустите свои прекрасные волосы... Пусть ваш возлюбленный вновь увидит, как вы восхитительны, и я уверена –
он тотчас же падет к вашим ногам!

Алисия (прекращая рыдать).
Да, кажется, я начинаю вспоминать... Был такой чудесный, солнечный день, и целое море цветов... кажется, это были розы, да, правильно, чайные розы, и я все время смеялась, я почему-то все время смеялась... Принц Уэльский еще сказал, что он откажется от титула, если королева-мать не позволит ему жениться на мне, а принц Бургундский собирался выпрыгнуть из окна, чтобы доказать мне свою любовь, а потом я танцевала, танцевала, танцевала...

В это время откуда-то возникает музыка – легкий, прозрачный вальс, немного печальный, от которого хочется не то плакать, не то летать. Королева одну за другой раздвигает тяжелые шторы на окнах, и комнату заливает солнечный свет.

Алисия.
О, как я была счастлива тогда! Куда же это все исчезло, почему мне так грустно и так тошно, ведь я так люблю его, и он любит меня, я знаю, я прочла это в его глазах! Как ноет грудь, как бьется сердце! О нет, моя любовь не может и дальше сохнуть здесь, в пыли и темноте... От любви должно быть радостно и весело, а я зачем-то проплакала целый год. (Приподнимается с кресла, забыв про костыли.)  Боже мой! Я как будто спала, спала так долго, и мне снился ужасный сон, а теперь... теперь я проснулась и мне хочется летать, летать, летать!

Принцесса начинает кружиться по комнате под звуки вальса, даже не прихрамывая. Вдруг музыка резко обрывается и Алисия застывает прямо перед королевой, о присутствии которой она как будто забыла. 

Королева.
Ну вот, дочь моя, теперь вы совершенно здоровы, что и требовалось доказать. А теперь идите к себе, вам следует привести себя в порядок. И кстати, я отсыпала вам в маленькую баночку немного алмазной пудры – надеюсь, вы не забыли, как ею пользоваться? Баночка стоит в вашей комнате на столике у окна. Между прочим, день вашего рождения уже послезавтра... цветов из Голландии мы выписать уже, вероятно, не успеем, но как-нибудь выкрутимся.

Алисия (восторженно).
Матушка, позвольте, я поцелую вас! Вы вернули меня к жизни! (целует королеву, потом бросает взгляд в зеркало и застывает в недоумении) Боже, какое уродливое платье! И почему черное? Этот цвет мне решительно не к лицу... Хорошо хоть не поправилась, даже наоборот. (Вертится перед зеркалом.) Ах, какая же я была дура! И все не могла понять, почему он так и не… А вы точно уверены, что?..

Королева.
Ну конечно, дитя мое. Разве иначе я стала бы вмешиваться?

Алисия счастливо вздыхает от восторга и убегает.

Королева.
Ну-с, я свое дело сделала. Теперь главное, чтобы опять стихами не заговорила. Господи, и что она в нем нашла! Спирохета бледно-поэтическая… Что ж, если я хоть что-нибудь понимаю в людях - послезавтра этот хлыщ печальный отсюда уберется. Хотя... лучше, конечно, подстраховаться. И у меня уже появилась еще одна идея. Господи, какая же я все-таки умная женщина, и как жаль, что никому нельзя позволить этого оценить…

Уходит. 

Хор.
Конечно – ужасно, нелепо, бессмысленно,
Но нам ли о том горевать?
У нас и своих огорчений бесчисленно,
И даже не думай – плевать!

Давайте обедать, а может быть ужинать,
И платья из ситца кроить –
Мы тоже устали, мы тоже контужены
Всем тем, что решило не быть –

И сладкой надеждой себя одурманивать,
И молча себе ворожить:
Все будет прекрасно, все будет когда-нибудь,
Все будет – дай бог бы дожить!

Занавес. ;



Действие третье, трагическое

Хор.
Как уже давным-давно известно,
От Адис-Абебы до Читы,
Барышни страдают повсеместно
От куриной слепоты.

Если видит барышня натуру,
Черную от горя и забот,
Барышня клюет не на фигуру -
На страдания клюет.

Гения, непонятого вами,
Странника с далеких берегов,
Очень любят барышни ушами,
Без участия мозгов.

И уже трясясь от предвкушенья,
Напоказ рыдая горячо,
Пьёт за слабость девичьего зренья
Всякий жалкий мужичок.

Через залу крупными шагами идет Морис, за ним семенит Брунгильда, хватая его за рукав и пытаясь посмотреть ему в лицо. Морис усердно отворачивается.

Брунгильда (сквозь слезы).
Ну постой же, ну послушай!

Морис.
Господи, ну почему Вы, женщины, такие скучные создания! Ведь мы могли бы остаться друзьями – так нет, тебе обязательно нужно все испортить, устроить скандал...

Брунгильда.
Но ты же обещал на мне жениться!

Морис.
Я???

Брунгильда.
Но как же? Ведь ты же обещал мне подарить самое себя, и еще небо в алмазах, и настоящее женское счастье...

Морис.
И что? Разве я не сдержал обещания! Сколько раз я дарил тебе себя, всего, без остатка... Раз триста, по самым скромным подсчетам... И причем половину из них как раз таким образом, чтобы ты могла, так сказать, наблюдать это самое небо в алмазах. Случались, конечно, и пасмурные ночи – но разве это было не прекрасно? Разве ты не была счастлива? Не млела от восторга?

Брунгильда.
А еще ты обещал отвезти меня в Париж!

Морис (усмехаясь).
 О, Пари, мон амур... Париж – мои объятия, дурища. И довольно об этом. Я сто раз объяснял тебе, что не могу жениться. Как честный человек – не могу.

Брунгильда.
Но почему, почему?

Морис (трагично).
Я, увы, не создан для семьи, быта, домашнего очага... Ты ведь не хочешь, чтобы я испортил тебе жизнь? Я человек честный и не могу так жестоко поступить с порядочной девушкой.

Брунгильда опускается на пол и начинает горько рыдать. Морис делает пару шагов вперед, потом возвращается, гладит ее по голове.

Морис.
Ну, ну, хватит реветь. Пройдет время, ты встретишь настоящего, правильного человека и поймешь, как это прекрасно, что я не женился на тебе сейчас. Перестань. Тебя могут увидеть и подумать невесть что...

Брунгильда рыдает еще пуще, Морис разводит руками, делает каменное  лицо и удаляется.

Романс Брунгильды

Тюльпаны спрятались, поникли лилии,
Когда застыла я от горьких слов!
Как будто полный жбан помоев вылили
В мою несчастную любовь!

Она нечаянно ко мне нагрянула,
Как среди бела дня ночная мгла,
А я не верила – да только глянула
В его глаза – и умерла…

И вот, стою одна в унылой темноте,
Вздыхаю горестно и плачу зло.
Зачем вы, девушки, до свадьбы любите –
Причем, как правило, козлов…

В залу вбегает, а точнее, влетает Алисия. На ней изящное бальное платье, волосы присобранны  голубой лентой, в руках цветы.

Алисия.
Ах, какой сегодня счастливый день! Как прекрасно, что я снова могу ходить, бегать, танцевать. Бедный Алонсо, он, кажется, едва не умер от счастья, увидев, что я, наконец, выздоровела. У него было такое лицо… Он даже слег в нервной лихорадке - но это понятно, он же такой чувствительный! Надеюсь, сегодня он все-таки встанет с постели... ведь будет бал. О, как я жду нашей встречи! Когда позавчера, в новом платье, с улыбкой, с розами в волосах я вылетела к нему навстречу – как он посмотрел на меня! Теперь-то я знаю окончательно – Алонсо любит меня безумно! Думаю, сегодня он, наконец, решится... О боже, Брунгильда, ты здесь? Ты плачешь? Кто тебя обидел?

Брунгильда (сквозь слезы).
Никто. Кажется, я сама себя обидела.

Алисия.
Это ведь все Морис, да? То-то он все вокруг тебя увивался…Кстати, он мне всегда не нравился – такой пошлый тип...но он так предан моему Алонсо! Так, и что же все-таки произошло?

Брунгильда.
Он... он мне показывал небо в алмазах, а теперь не хочет на мне жениться…

Алисия.
Ничего, не переживай! Не знаю, что ты в нем нашла, но когда я… когда принц и я… в общем, совсем скоро все изменится, поверь мне!

Брунгильда (всхлипывая с надеждой).
Правда?

Алисия.
Ну конечно! А теперь приведи-ка себя в порядок, вытри слезы… Я сегодня так счастлива, что не могу видеть ничьих слез!  Я чувствую, нет, я твердо знаю, что сегодня самый-пресамый важный день в моей жизни…

Брунгильда убегает, всхлипывая. Входит принц. Он мрачен, задумчив и по всему заметно, что его гнетут тяжелые раздумья.

Алонсо (разговаривая с самим собой, не замечая принцессы)
Куда, куда вы снова удалились,
Душевной близости златые дни?
Мгновенья нежности – как коротки они,
Надежды долго не продлились.
 
Еще вчера со мной была она
Так романтично-трепетна, скромна –
И на глазах ее блестели слезы,
Когда я ей читал последний свой сонет…
А нынче что ж? Какой-то бал, банкет,
А этот взгляд! И эти позы!

Алисия.
Ах, вот и Вы! Вам лучше, мой милый принц?

Алонсо (с горькой усмешкой).
Не беспокойтесь, ради бога!
Мне, право слово, лучше всех!
Вот только грудь щемит немного…
Но вам-то что - в пылу утех

И мимолетных наслаждений
Вы позабыли обо мне,
Пусть я не стою сожалений,
Пусть нежность нынче не в цене,
Но…

Алисия (растерянно перебивая).
Но мой дорогой, я совсем ничего не понимаю... Вы за что-то сердитесь на меня? Простите меня, глупую, я, вероятно, должна была проводить с Вами больше времени, пока Вы себя плохо чувствовали - но я ведь заходила к Вам каждые полчаса! И потом, нужно было все подготовить к балу...

Алонсо.
Оставим глупые упреки,
Пожалуй, я уже привык
К тому, что Вы со мной жестоки.
Но я скажу вам напрямик,

Что этот вздор, и шум трескучий
Меня до крайности измучил.

Алисия.
А танцевать? Разве вы не будете танцевать со мной?

Алонсо (насмешливо и мрачно).
Мне – танцевать? И ведь пришла же
Вам в голову такая блажь
Нелепая… об этом даже
Был у меня один пассаж…

Принц встает в красивую позу, собираясь декламировать. В это время откуда-то издалека раздается голос королевы

Королева.
Алисия! Идите скорее сюда! Вы мне срочно нужны!


Алисия.
Ах, милый Алонсо, это, наверное, надолго… А мне, право, нужно идти – начинают собираться гости. Но мы могли бы...

Алонсо (немного раздраженно).
Ах, нет. Прошу, позвольте мне
Остаться здесь и в тишине
Поразмышлять хоть полчаса
О том, как шутят небеса
Над незадачливой судьбой,
И посмеяться над собой.

Алисия недоуменно пожимает плечами, но в это время ее снова зовут, уже на несколько голосов, и она, чуть помедлив, убегает. Алонсо остается в гордом одиночестве.

Алонсо.
Итак. Свершилось то, чего я так
Страшился, самому себе не веря.
Ну, что ж, пускай! Еще одна потеря –

Входит королева

Королева (бормочет под нос, подходя к принцу со спины)
Как хорошо, что ты такой ммм…дурак! (Громко.) Ах, принц, вы здесь! Я так рада, что вы уже поправились... надеюсь, ничего серьезного? Кстати, я хотела бы вас поблагодарить за то, как преданно вы ухаживали за моей дочерью во время ее тяжелой болезни. Полагаю, лишь благодаря вам она оправилась от этого страшного недуга... И как долго вы еще пробудете у нас?

Алонсо (рассеянно).
Мятежным духом я томим,
И бесконечною тревогой.
Они зовут меня в дорогу –
И я вот-вот отдамся им.

Королева.
Вот и прекрасно. То есть я хотела сказать, ужасно, что вы покидаете нас так скоро. Между прочим, у меня есть для вас письмо от моей дальней родственницы... узнав, что вы гостите у нас, она просила меня его вам непременно передать.

Протягивает принцу конверт. Тот все так же рассеяно вскрывает письмо.

Алонсо (читает).
«Любезный Алонсо, принц Романский! Узнав, что Вы гостите у моей возлюбленной подруги, королевы Дурляндии, я осмелилась потревожить Ваш покой этим посланием. Дело в том, что дочь моя, принцесса Анастасия, тяжело больна. Она находится в последней стадии чахотки. Случайно ей попал в руки томик Ваших стихов, изданный в Романии несколько лет назад, и вот уже  несколько месяцев он служит ей единственным утешением. Полагаю, что бедная Анастасия искренне полюбила Вас за Вашу чуткую душу, нежное сердце и великое страдание. И потому я хочу просить Вас об одолжении – не могли бы Вы ненадолго приехать к нам и скрасить последние дни умирающей? Уверяю Вас, Вам не придется долго задерживаться у нас – врачи говорят, что дочь моя может умереть в любую минуту. О, мне так хочется доставить ей хоть какую-нибудь радость в ее последний, скорбный час! С надеждой на Вашу чуткость и благородство, королева Умляндская.»

Алонсо (про себя).
О, боже мой! Ведь это знак судьбы!
(Обращаясь с поклоном к королеве). Я вынужден немедленно отбыть.

Королева.
Ах, надеюсь, вы уезжаете не сию минуту? Вы уже попрощались с принцессой?

В это время в залу начинают входить гости и слуги с цветами и свечами. Влетает Алисия. Завидев принца и королеву, она подбегает к ним. Принц смотрит на нее мрачно и решительно.

Алисия.
О чем это вы тут шепчетесь?

Королева.
Ах, как не вовремя! Так, мне пора, нужно поздороваться с гостями. Прощайте, принц! (Поспешно удаляется.)

Алисия.
Мой дорогой, отчего вы так грустны? Ведь сегодня такой сказочный день! Вы ничего не хотите мне сказать? Ах, ну не хмурьтесь, не нужно так огорчать меня. Пойдемте, я представлю вас гостям… И, может быть, мы все-таки потанцуем?

Алонсо (громко и истерично, так что гости начинают оборачиваться).
Благодарю тебя, мой ангел нежный
За ласковый и призрачный обман,
За этот чистый жар в крови мятежной,
За дней минувших сказочный дурман.

Мне нечего сказать тебе, и нечем
Воздать за зло. Я так тебя любил,
Что все тебе заранее простил.
Пусть эту рану время не залечит –

Я не жалею – ни любви своей,
Ни нежности, присвоенных тобою.
Я честно принял данное судьбою,
И вдаль спешу, свободный от страстей.

Алисия
Но я не понимаю… что случилось?

Алонсо.
Нет, ничего - одно лишь то, что вдруг
Вы изменились так непоправимо!
И суеты порочной тесный круг
Вас прочь опять уносит – мимо, мимо…

Балы и танцы. Пошлость суеты.
Мне больно и мучительно, не скрою…
Но, слава богу, есть еще мечты,
И есть еще, кого спасать герою!

Чего ты, право, хочешь от меня
Прелестное и глупое созданье,
Когда умолкло сердца трепетанье?
О нет, бежать! Карету мне, коня…

Алисия (выходя из себя).
Бежать?! Вот теперь вот – бежать? После того, как… Ну и беги! То же мне, рыцарь на белом коне, спаситель обиженных судьбой… Да ты просто трус! Боже мой, какая я была дура, какая безмозглая дура! А ведь я-то думала… Ну нет, хватит! Какая девушка станет любить мужчину, с которым нужно постоянно страдать! Стихоплет несчастный… да я от этих твоих виршей чуть не померла. Сил моих больше нет, слышишь? И эту он любил, и ту,  они его не любили, и дракон его чуть не съел, и никто-то его не понимает, бедного… Тоже мне, герой!

Алисия закрывает руками лицо и, заливаясь горьким плачем, бросается на шею зареванной Брунгильде. Алонсо молча и гордо раскланивается и выходит, за ним следует Морис.  Гости начинают танцевать.

Вальс разлуки

Кружится, кружится пыль, застилая глаза
Тужится, тужится сердцем скупая слеза,
Катится, катится, катится по холодку
Рыцарь отверженный с дырочкой в левом боку.

Серые, смурые в небе плывут облака.
Катится рыцарь, дорога его далека.
Держится рыцарь рукою за раненный бок,
Крупными каплями капает клюквенный сок.

Пылью обсыпанный рыцарь в печальном соку
Свищет задумчиво дырочкой в левом боку,
Дырочкой-дурочкой в корочке жалостных слов –
Это со свистом уходит из сердца любовь.

Все что не сбудется – не позабудется, нет.
Сердце застудится, серый глотая рассвет.
Щупая дырочку, скроется рыцарь в дали…
Алые капли засохнут в дорожной пыли.


Занавес.
 

Действие четвертое, комическое

Хор.

Люби меня, как я тебя
Люби меня навзрыд
Повсюду горестно трубя,
Как ноет и болит

Любовью пьяная в пургу,
Но нежная душа,
Как я сижу в твоем мозгу,
Рассудок потроша.

Люби меня, как я тебя
Люби меня везде,
С утра до вечера скорбя
Все об одной звезде.

Не дай расслабиться, мой друг,
Ни сердцу, ни уму,
И умилятся все вокруг
Страданью твоему.

Люби меня, как я тебя,
Оставив естество,
Рукой дрожащей теребя   
И не сказать чего,

Люби безмолвно, вновь и вновь,
Страдай в тугих тисках,
И наша страстная любовь
Останется в веках.

Вечер. Королева и принцесса Умляндские сидят в своем замке у камина. В комнате чистенько, но бедненько. Принцесса монотонно раскачивается в кресле-качалке, задумчиво глядя перед собой. Это высокая, крепко сбитая, мужеподобная девица средних лет с маленькими черными усиками. Она, очевидно, неглупа, но как-то уж очень некрасива и неизящна. Меньше всего она похожа на умирающую от чахотки. Королева-мать – сухонькая благообразная старушка в белоснежном чепце с кружевами. Вот она протягивает руку к стоящему рядом с ее креслом некогда дорогому и изысканному, но побитому временем столику, водружает на нос очки и берет в руки изрядно потрепанный бумажный листок

Королева Умляндская.
Перечту-ка я еще разочек... «Любезная сестра, искренне болея душой за Вас и Ваше семейство, и зная ваше тяжелое материальное положение, я, кажется, нашла способ помочь Вам. Как Вы уже знаете, в нашем замке некоторое время гостил принц Романский. Он считается весьма завидным женихом – красив, знатен и достаточно богат – я специально наводила справки. Алисия, к сожалению, не увлеклась принцем, он совершенно не в ее вкусе, но, полагаю, он вполне может составить счастье Вашей любимой дочери, которая, если мне не изменяет память, все еще не замужем». Нет, вот ведь стерва! Все еще не замужем! Не огорчайся, деточка, какие твои годы!

Анастасия (меланхолично).
Критические мои годы, мама, критические.

Королева Умляндская (продолжает читать).
Так, тут пропустим, это все глупости...а, вот! «принц Алонсо уже не молод и вполне готов вступить в брак, однако его тонкая натура требует особого обращения. Мне случилось узнать его достаточно близко, и я придумала, как мне кажется, замечательный план. Если вы хотите устроить счастье вашей дочери и поправить свои финансы, прошу вас строго следовать моим указаниям. Наш милый принц, как это часто случается с поэтическими натурами, бывает так неосторожен в словах, что опытный юрист и парочка свидетелей… »

Анастасия.
Так, мама, с меня довольно. Не могу больше слушать. Дорогая тетушка абсолютно права, но оттого вся эта история выглядит еще отвратительней...

Королева Умляндская (ворчливо).
Ишь ты! Отвратительно ей, видите ли! Мы тут стараемся, хлопочем ради нее, а она нос воротит. Или ты передумала и замуж уже не хочешь?

Анастасия (все также меланхолично).
Замуж хочу. Надоело, знаете ли, в старых девах тут с вами сидеть.

Королева Умляндская.
А тогда и рассуждать нечего. И не забудь, это твой последний шанс. Мой, впрочем, тоже. Ах, как надоела эта нищета!

Анастасия.
Не беспокойтесь, матушка, я в курсе. Только бы этот красавчик до нас доехал, а то ведь бог знает, что ему взбредет в голову по дороге.

Обе глубоко вздыхают, смотрят друг на друга и с чувством начинают петь.

Дует королевы и принцессы Умляндских
Целую ночь соловей нам насвистывал,
Тренькал, мерзавец, всю ночь напролет,   
Как бы ко сну не клонило неистово –
Сложно заснуть на голодный живот.

Боже, какими мы были наивными,
В пору омаров и черной икры,
Как восхищались весенними ливнями –
Ровно до первой же в крыше дыры.

В час, когда ветер в щелях надрывается,
С новою силою чувствуем мы:
Если до лета казна не поправится –
Недалеко до сумы и тюрьмы.

Дай же нам, господи, зятя/мужа богатого,
Больше нам не о чем в жизни мечтать!
Старого, злого, хромого, горбатого –
Только бы крышу к зиме залатать.

Раздается стук в дверь.

Королева Умляндская.
О господи, неужели! Так, Анастасия, иди к себе и не показывайся, пока я тебя не позову. По дороге загляни на кухню и скажи там всем, чтобы приготовились. И ради бога, ничего не забудь!

Анастасия шумно убегает. Стук повторяется. Королева встает напротив двери.

Королева Умляндская.
Входите же! Входите!

Входят Алонсо и Морис. Оба выглядят с дороги достаточно жалко и помято. Алонсо еще более похудел и осунулся, но глаза у него горят лихорадочным огнем истинного рыцаря.

Алонсо (кланяясь).
Алонсо, принц Романский. К вам явиться
Я поспешил по вашему письму.
Я ехал день и ночь, сквозь дождь и тьму,
Я так спешил, что разум мой мутиться…

Опускается перед королевой на одно колено и почтительно целует ей руку.

Мелькали мимо за верстой верста,
Я мчался, не жалея живота
Во имя чистой, благородной цели.

Скажи мне – не опоздал ли я,
Жива ли та, кем сладко грезил я
В пути четыре долгие недели?

Королева Умляндская (хлопотливо).
Я так рада, так рада вам, мой принц. Вы, вероятно, устали с дороги? Располагайтесь здесь, у камина – вы ведь совсем продрогли. На улице такая непогода... Эй, кто-нибудь, принесите нашему гостю горячего вина!

Слуга немедленно вносит поднос, на котором стоит кувшин и пара бокалов. Слуга разливает вино, королева подает один из бокалов принцу, другой берет себе.

Королева Умляндская.
А принцесса да, жива, пока еще жива. Плоха вот только очень…

Принц залпом выпивает свой бокал и с грохотом ставит его на стол

Алонсо.
Ведите же меня скорее к ней!
Клянусь, любовь моя горит сильней
И ярче с каждым шагом и мгновеньем.

Клянусь, я полюбил ее, еще
Не видя, глубоко и горячо,
За горькие страданья и мученья.

Королева Умляндская.
Ах, принц, она только что задремала, не будем ее тревожить... Давайте пока побеседуем. Присаживайтесь! Ах, моя бедная дочь – она так мечтала о встрече с вами! Каждый день она садилась у окна и так печально, так жадно смотрела на дорогу – не едете ли вы...

Алонсо.
Я так спешил, я сделал все, что мог
И рад, что прибыл ранее, чем рок
Ее унес от вас и от меня,
В колокола прощания звоня.

Королева Умляндская (вкрадчиво).
Я вижу, принц, вы действительно способны на подвиг во имя любви… Это так редко встретишь в наши дни!

Алонсо.
Ничто иное подвига не стоит! 
Свободы, деньги, титулы и честь –
Все суета. Одна любовь и есть
Царица дум и движитель историй.

О, я так ясно вижу, как она
В страдании, печальна и бледна,
Страдает, плачет, комкает платок –
Анастасия, мой больной цветок!

Клянусь, что неотлучно рядом с ней
Я проведу остаток скорбных дней,
Пронзительно и нежно, мы вдвоем,
Как соловьи, наш вечер пропоем.

Королева Умляндская (про себя).
Ну, надо же, как все удачно складывается! Еще быстрее, чем предполагала любезная сестрица. (Восторженно и умильно, со слезой в голосе). Так значит, вы готовы провести рядом с моей дочерью весь остаток дней? Готовы быть с ней рядом и в горе, и в радости, и ныне, и присно, и вовеки веков?

Алонсо.
Я чую родственную душу –
От сострадания горю,
Я клятву верности даю,
И слово чести не нарушу,
Я…

Королева (неожиданно спокойным голосом).
По-моему, достаточно. Как вы полагаете, господин нотариус?

Из-за настенного гобелена  выбираются давешний слуга, заинтригованная горничная и собственно господин нотариус. Алонсо в недоумении переводит взгляд с одного на другого.

Нотариус.
Вполне, вполне. Так что, согласно уложению номер двести пятьдесят один, я готов немедленно  зафиксировать письменно брачное обещание – за подписями двоих свидетелей, как и положено по закону.

Королева Умляндская.
Анастасия! Идите сюда, дочь моя! Принц Алонсо делает вам предложение!

Входит Анастасия.

Морис.
Вот так красотка! Вот так умирающая!

Алонсо.
И снова я обманут! Мой цветок,
Мой хрупкий ангел, высохший в болезни...
Ты, страшное чудовище, исчезни,
Сокройся с глаз моих. О, тяжкий рок!

Анастасия.
Ах, так, значит, страшное чудовище? Ну, так я вот что вам скажу…

Принцесса выходит на середину комнаты, закатывает глаза,  поднимает руки к потолку и начинает декламировать. Принц сидит в кресле у камина, спрятав лицо в ладони.   



Анастасия.
За годом год, печально и уныло,
Я дни влачила в собственном соку,
Я в избы раскаленные входила,
Стреножила коней на всем скаку.
 
Все попусту – ничто не развлекало,
Не мучало, не волновало кровь.
Так жизнь моя спокойно протекала,
Как потолок. Но вот пришла любовь.

Зачем, зачем вы посетили нас?
Зачем в глуши, во мраке заточенья,
Я встретила сиянье ваших глаз
И вдруг познала тайное мученье?

Когда бы знали, что сокрыто тут,
Под этой грубой кожей, плоской грудью...
Но нет - огонь, мерцающий в сосуде,
Вас менее влечет, чем сам сосуд.

Ступайте – я вас больше не держу,
Для счастья мало тонкого обмана.
Герой – увы! – не моего романа
Развеется, подобно миражу,

Уйдет в туман, как парус одинокий,
А я останусь здесь, в пыли, в тоске,
Чертить уныло на сыром песке
Заветный вензель... Что же, в путь далекий,

Как стая птиц в осенней вышине,
Летите – и забудьте обо мне.

В то время как принцесса произносит свой страстный монолог, принц понемногу приподнимает голову, подается вперед и смотрит на Анастасию все более и более нежно. На лице его одновременно отражаются недоумение, раскаяние и  восторг. 

Алонсо.
О, боже мой...

Анастасия.
Во цвете лет умру
От страсти безнадежной. Поутру
Придете вы на раннюю могилу
И скажете: «О, как она любила!»
И по щеке покатится слеза...

Алонсо.
Как пламенем горят ее глаза,
Как чисто льется слово неги страстной!
Она прекрасна!

Анастасия.
Сетовать напрасно.
Увы мне, вы не любите меня!
Я вся горю от горя…

Алонсо.
От огня
Ее любви так сладко ноет грудь,
И хочется в глазах ее тонуть,
И сердце замирает и поет
Как жаворонок!

Королева Умляндская.
Кажется, клюёт.

Анастасия.
А мне казалось – с ним, ведь может быть,
Могли мы говорить, и говорить,
И говорить с рассвета до рассвета,

Рука в руке, без суеты пустой,
Вести беседы, тихой чистотой
Исполненные… Как смешно все это! 

Забудь надежду, глупая, забудь!
Но нет, не беспокойтесь, как-нибудь
Я проживу остаток скорбных дней
Без счастья, без надежды…

Алонсо.
Да, о ней
Я грезил десять бесконечных лет,
Во тьме отчаянья и в пылу побед.
Лишь об одном мечтаю я теперь -
Прижать ее к своей груди. 

Анастасия.
Как зверь
Голодный воет бедная душа,
Пожарище надежды вороша.
Уйди, жестокий, прочь беги, пиит!
(В сторону.)
Еще немного – и меня стошнит.
(С прежним пафосом.)
Не дли печаль, не мучай без вины,
Не пробуждай пленительные сны!

На последних словах принц вскакивает,  подбегает к принцессе и обнимает за плечи, поворачивая к себе лицом.

Алонсо.
Прости меня, любимая, прости!
Глупец, слепец, я чуть не упустил
Тебя навек, страдалица моя!
Клянусь – отныне твой навеки я,
 
От пошлых заблуждений я воскрес,
И унесу тебя в страну чудес,
В Романию родимую мою, 
Где я твой образ нежный воспою,

В стихе и прозе, в глине и граните...
О, как я счастлив!

Нотариус (тихонько подсовывая принцу  бумагу и перо).
Что же... Подпишите.

Алонсо, не глядя и, очевидно, ничего не соображая, ставит подпись. То же самое делает и Анастасия. Где-то вдалеке начинают звонить колокола.

Анастасия и Алонсо (хором, нараспев, удаляясь, взявшись за руки).

Люби меня, как я тебя,
Приди, приди ко мне,
Люби меня, как я тебя,
Приди, приди ко мне…

Королева Умляндская.
Ну, слава богу, дело сделано. Он, конечно, чучело огородное, но, может, хоть дети получатся красивые… если получатся. Что ж, господин нотариус, а не отпраздновать ли нам это счастливое событие?

Нотариус.
Грех отказываться, Ваше величество! 

Королева Умляндская.
Пойдемте, пойдемте! Где-то в буфетной у меня стоит графинчик замечательного бренди...

Королева и нотариус уходят. В зале остаются слуга, горничная и Морис. Слуга собирает на поднос бокалы и тоже удаляется. Горничная мешкает, поглядывая на Мориса и делая вид, что поправляет букет.

Морис.
Ну что же, кажется, нашим странствиям пришел конец. Да, пора, пора уже остепениться – а то так и будешь всю жизнь страдать, мучиться, искать неизвестно чего... Эх! Теперь заживем – спокойно, сытно, славно. Принцесса, правда, страшна, как бабушкин комод, но это уж совсем не моя печаль. Зато чувствительная. С другой стороны обидно – десять лет ходить, искать – и найти вот такого крокодила…  За державу мне обидно, вот что! Впрочем, кое-кто другой здесь очень даже ничего. (Поворачивается к горничной.) Милая! Хочешь, я покажу тебе небо в алмазах?

Хор.
Вот и все. Закрывается наш балаганчик.
Накрывается сказка счастливым концом,
И козы отставной пожилой барабанщик
Барабан продает со счастливым лицом.

Вот и все – улыбнитесь, не надо печали,
Вечер поздний, пора бы домой поспешить.
Не подумайте, будто мы вас поучали –
Мы всего лишь надеялись вас рассмешить.

В небе светится месяца узкая долька,
Еле видная сквозь городские огни.
Мы так много сегодня сказали, и столько
Не сказали, что хватит уже болтовни.

В кухне, булькая, варится, Синяя Птица,
Обанкротился Клуб Одиноких Сердец,
Завтра рано вставать и упорно трудится…
Вот и все. Расходитесь. Финита. Конец.

Занавес.