Реально последнее - ему

Мише

Я сижу на окошке, и мне, правда, тут очень нравится.
Май - не время страданий, иногда только тянет помаяться.
Поглазеть, поплевать, полюбить, словно в фильмах Кустурицы.
Слушать шелест листвы и дышать в одном ритме с улицей.

Ветер - строго - в лицо: `Кто такая, чего тут пишем?
Вы потише хоть думайте, мысли так громко слышно!`
И без спроса пройдёт по кухне, нагло скрипнет дверью,
Запоздало пойму, что холодно, мне б туда, где теплее...

А теплее ведь в памяти, дома и в любимых глазах.
А меня солнышко любит, вот гладит по волосам.
Улыбаюсь невольно и в простой упоительной неге
Надеваю на две виноградины шторочки-веки.

Зайчик - блик от экрана афони - побежал по стене.
Мои мысли уже не бегут, а плетутся - к тебе -
так, словно каторжный пленник привязан к ноге.
И куда уж бежать: беглецов
ловят пули без лишних слов.
Знай, мы на линии фронта отныне, эта битва - любовь.

А со мной, согласись, у тебя ведь особый случай.
И неважно, кто-кому должен и кто-кого круче.
Ты не будешь стрелять мне вслед - сердце стукнет гулко,
Когда я тебе талисман, мирно спящий в волшебной шкатулке.

Когда я тебе, в общем, не враг, да и ты мне тоже!
И ты даже не держишь меня, мол, свобода превыше, всего дороже!..
Я сама подписалась о сдаче себя в твою клетку,
И не в силах шагнуть теперь за открытую дверку.

Вновь и вновь вспоминаю с тобой себя,
Киноплёнка листает кадры, недовольно шипя.
Почему-то один момент появляется чаще других:
Твоя новая кожанка, запах... мои дерзкие каблуки...

И мы были тогда, словно Клайд и Бонни:
Вечная молодость, бездорожье и беззаконье.
Нам прохожие цепкие взгляды бросали в спины,
А мы шли, улыбаясь, смеясь, так преступно красивы...

***

Я прошла твой урок, Отец, так какая оценка?
Заучилась - вот, видишь, на руке дрожит венка.
Расскажи, как он там? Пусть отпустит с миром.
Я не знаю... наверно, я всё же его любила...

(Май-июнь)