в летнюю ночь

Как мы перестаём бороться
за всё в момент его паденья -
так отворяются воротца
святого грёзовозведенья.

Млечнотуманности иллюзий
склубятся над болотной жижей,
и в голубом печальном блюзе
вместимость молнией пронижет.

Там в сполохах универсалий,
летавших преддождливо низко,
собачки дамские чесали
за ушком; локотки неблизко;

но кто-то жрал ржаные корки
и ржал как конь, как сельдь под шубой,
ремень просил хорошей порки
в руке, пожалуй, и не грубой;

не снадобились брудершафты,
всё ясно нам и без лукавства,
Луч Светофора - милый автор,
его заря - его богатство.

Пока всё не воспряло снова
и в воду тянется грузило,
есть пять минут промолвить слово,
чтоб тили-бомом не сразило

помолвленное тили-тесто,
где тыква, мыши - врассыпную,
"Огонь!"- с окопа  - Дыма Вместо,
с Теплом, Зеленый Змий, ревную

у Стеклотары - единицу
намеренного измененья,
срезающего с рук синицу
для приведенья к уравненью

царевны-Лебедя и Щуки,
изщучившейся прямо в руки,
пока насвистывали блюзы
в пирогах Миссисиппи музы.