О самоотречении

Надоели похожденья Гулливера,
В Лилипутии сегодня благодать.
Недоверье – оклеветанная вера,
А отверженность – порушенная стать.

Не хватает веку самоотреченья,
Что навёрстывает голод и тоску.
И не жалует державные лишенья,
Уворованному радуясь куску.

Будто Бобик он, что с привязи сорвался,
Только хвостиком обученный вертеть,
Задохнулся он на воле, заметался,
Волоча по пыли сорванную клеть.

Сколько знающих, как душу приудобить
Там, где выверен застенками сюжет.
Как же собственные судьбы не угробить
Нам на сломах, где не водится без жертв?

В авангарде этом – истина и доблесть,
И бесстрашному утрата по плечу.
А не лезущим в затоптанный автобус
Место… впрочем, я об этом промолчу.

Сам себя у жизни вырвавший бессмертен,
Отречение похоже на любовь,
Что величественней подвига на свете.
Но боимся мы величественных слов.

Милосердье, бескорыстье, донкихотство, –
Старомодная такая чепуха.
Благородство порождает неудобства,
Сопряженные с отсутствием греха.

Ну, а жертвенность, – да сколько это можно
Отрекаться, благоденствие губя?
И немного мне и грустно, и тревожно,
Подуставшему от мира и себя.


2010