Диалог в темноте

«Для наших маленьких гостей есть эм-энд-эмс, харибо-гольдбэрэн, джелли-бэлли, из напитков – кола, фанта, спрайт, для взрослых – кофе или чай...», - бармен скороговоркой перечислял всё, что он мог предложить посетителям его заведения, а я, облокотившись о стойку бара, во все глаза глядел в его сторону и ... ничего не видел. Не видел потому, что меня окружала кромешная тьма. Бар был последним пунктом нашей экскурсии в ... мир слепых. Прежде, чем зайти в бар, мы прошли по всем залам «Диалог-музея»: «посмотрели» водопад, послушав его шум, потрогав влажные камни и ощутив на лице прохладную водяную пыль, прошли по качающемуся навесному мостику над пропастью в лес, где, лёжа на траве, наслаждались шелестом листвы и пением птиц, а потом, выйдя из тихого парка, сразу попали в шумный город, в котором не так-то просто было перейти улицу и добраться до банковского автомата, чтобы снять наличные деньги. Но всё это мы преодолели, потому что у каждого из нас в руке была палочка-выручалочка, которой мы ощупывали дорогу, а самое главное, потому, что у нас была хорошая проводница – наш экскурсовод Мария. Она, как и бармен, была слепой. Перед экскурсией, как только мы вошли в первый зал музея и оказались в полной темноте, Мария познакомилась с каждым из нас – подошла, дотронулась рукой и спросила, как зовут. Ещё пару раз в начале экскурсии она, подойдя к человеку, вопросительно произносила его имя, как бы проверяя себя, а потом уже, только прикоснувшись к плечу человека, безошибочно называла его по имени. «Все ко мне, все идут на мой голос», - многократно произносила она, если нас нужно было собрать вместе, и мы, стуча нашими палочками для слепых по полу музея и по ногам друг друга, собирались вокруг Марии...
Дети, жена и я сделали в баре заказ. Бармен подал прямо в руки каждого из нас то, что было заказано. «С вас двенадцать евро и пятьдесят центов», - сказал он. Я достал кошелёк и вытащил первую попавшуюся купюру. Бармен взял её и сказал: «Я измеряю купюру, чтобы определить её достоинство. Это пять евро, причём нового образца». Я спохватился: «Мне бы хотелось оставить эту новую купюру у себя». Бармен вернул мне купюру, а я взамен протянул ему две других. Снова повторив, что он измеряет купюры, бармен сообщил, что это пять и десять евро. Он отсчитал мне сдачи, и я с купленой бутылочкой воды направился к столику, где сидели жена и дети. Найти их было нетрудно по голосам детей.
Когда все экскурсанты собрались и устроились за столиками, завязался разговор с Марией. Мы спрашивали, а Мария отвечала. Она говорила о том, как непросто слепому человеку найти работу, о том, как сложно добираться до работы и потом домой с работы, о бытовых проблемах, об отношениях с другими людьми. Она говорила о себе... «Мне повезло, что я нашла работу в этом франкфуртском музее. Я уже давно здесь работаю и прекрасно знаю дорогу на работу и обратно. Но только по одной стороне улицы. Если мне случится оказаться на другой её стороне, то добраться до цели мне будет намного сложнее, придётся спрашивать и просить помощи. Сейчас мне предложили более высокооплачиваемую работу в Нюрнберге, но я боюсь туда переезжать. Мне придётся потратить много сил и времени, чтобы изучить новый город... Вообще, работодатели очень неохотно принимают на работу людей с пониженным зрением, несмотря на то, что получают за это большие субсидии от государства. Всё-равно иметь полноценного человека им выгоднее...», - рассуждала она.
Я слушал Марию и чувствовал, что моё состояние становится всё более подавленным. Едва оказавшись в темноте с палочкой-поводырём в руке, я почувствовал себя неуверенно, и эта неуверенность не только не проходила по мере того, как я приобретал элементарные навыки ориентирования в темноте, но перерастала в чувство неполноценности, ограниченности, какой-то тупости от того, что ничего не видишь. «Подумайте, - говорила между тем Мария, - ведь ни один человек не застрахован от того, что вдруг окажется слепым или плоховидящим в результате какого-нибудь несчастного случая. Нужно понимать, уважать людей с недостатками зрения, помогать им...».
Экскурсия по «Диалог-музею» подошла к концу. Мы провели в темноте больше часа. Мои глаза болели. Болели, видимо, от того, что автоматически пытались рассмотреть что-то в этой непроглядной тьме...
«Когда вы выйдете из последнего зала музея, - сказала Мария, - не проходите сразу в холл, а побудьте несколько минут в полутёмной комнате, чтобы ваши глаза привыкли к свету, я с вами выходить не буду». И немного помолчав, добавила:  «Потому что вы меня будете видеть, а я вас – нет...».
Выходя из музея, я остановился около большого плаката, на котором были перечислены города и страны, в которых есть «Диалог-музеи». Пробежал по нему взглядом – Россия в списке не значилась...

Анатолий Дмитриевич Чесноков
Оберкохен, Германия
17 июля 2013 года