планида

ПЛАНИДА
(так называла старая цыганка рок)
Цыган преследует закон,
И табор вдаль уходит.
Где прежде находился он,
Случайно труп находят.

В груди торчал цыганский нож,
(Крови почти не видно,
Решался так любой вопрос
Цыганскою «планидой».

Удар нанесен плетью был -
Смертельная обида! –
В ответ нож в сердце получил -
Цыганская  «планида».

Удары плети он не снёс,
Хотя следа не видно,
Он – цыган всё-таки, не пёс,
И это – очевидно.

Беда погнала табор прочь
Степь цыгану защита
 Цыганы двигались всю ночь
По льду стучат  копыта…

Такой глубокий рыхлый снег,
Из хлопьев крупных, белых.
Умерен лошадиный бег,
Простор заиндевелый.

На солнце ярко снег блистал,
Буквально слепнут очи.
Обоз цыганский подустал,
И двигаться не хочет.

А позади следы колес,
Как строчки от машины.
Палатки жалкие, до слёз,
А в глубине – перины.

А под перинами возня,
Лежат ряды детишек.
Здесь вся цыганская семья,
В ней не бывает лишних.

Устали лошади, сопят,
Осел на гривах иней.
Кибитки катятся, скрипят
В просторе бело-синем.

Цыганку старую спросил,
Что едут в непогоду,
Когда едва хватает сил
Переносить невзгоды?

Вздохнув, ответила она,
А голос – обречённый:
«Конца не знаю я сама,
Звездою он рождённый.

На месте цыган не сидит,
Пути конца не видно.
За что благодарить
Цыганскую «планиду»?

Пусть будет холод или зной,
Пусть ветер, ураган –
Цыган в кибитке кочевой,
А путь «планидой» дан.

Нет бога, чёрта у цыган,
Есть волюшка у нас.
И первый друг цыган – обман,
Что цыган без проказ?

От ветра защитит шатёр,
От зноя и от стужи.
А крыша – голубой простор,
Земля постелью служит.

По вечерам костра огонь
Да пляски до упаду.
Неутомимым был бы конь,
И ничего не надо.

Старухе, дорогой, поверь,
Дороже нету воли.
Уж лучше цыган примет смерть,
Чем будет жить в неволе».