Адмирал-академик

Его имя широко известно лишь в связи с революцией 1917 года и последовавшими за нею событиями. Сначала – сугубо отрицательный персонаж, мрачная личность, лишенная каких-либо человеческих черт.
 Потом – очень медленно – признание не «палачом», а человеком с нелегкой судьбой, способным даже на романтическую любовь, только вот выбравший не ту сторону фронта во время гражданской войны. Прогресс!
И только в самые последние годы открылась бОльшая часть жизни этого уникального человека: мореплавателя, путешественника, ученого, военного. Военного – едва ли не в последнюю очередь.
Впрочем, обо всем по порядку.

Александр Васильевич Колчак родился 4 (16) ноября 1874 года в селе Александровское Петербургского уезда Петербургской губернии. Его отец — Василий Иванович Колчак, был героем обороны Севастополя в годы Крымской войны.
Немудрено, что мальчика отдали учиться в Морской Кадетский Корпус, где он выделялся своими успехами.
Автор опубликованной в 1944 году статьи «Выпуск Колчака» — контр-адмирал и писатель-маринист Д.В. Никитин, обучавшийся в Морском корпусе одновременно с Колчаком, писал:
«В третей роте корпуса идет вечернее приготовление уроков. Ярко горят керосиновые лампы, и за своими конторками, уставленными вдоль длинной комнаты… сидят кадеты и зубрят. Среди легкого, как шелест листьев, шума, неизбежного, когда несколько десятков людей занимаются наукой, до меня доносится чей-то негромкий, но необыкновенно отчетливо произносящий каждое слово, как бы отпечатывающий каждый отдельный слог голос: «Прежде всего ты должен найти в пятой таблице величину косинуса…»
Кадет, среднего роста, стройный, худощавый брюнет с необычайным, южным типом лица и орлиным носом поучает подошедшего к нему высокого и плотного кадета. Тот смотрит на своего ментора с упованием… Ментор этот, один из первых кадет по классу, был как бы постоянной справочной книгой для его менее преуспевающих товарищей. Если что-нибудь было непонятно в математической задаче, выход один: «Надо Колчака спросить»
В 1890-м году Колчак впервые вышел в море. 12 мая, по прибытии в Кронштадт, Александр вместе с другими младшими кадетами был определен на броненосный фрегат «Князь Пожарский». На этом же корабле был поднят и флаг командующего учебной эскадрой контр-адмирала Ф.А. Геркена. Эскадра под его командованием в ходе учебного плавания заходила в Бьорк, Гельсингфорс, Ревель, и 6 августа вернулась в Кронштадт. В ходе плавания Колчак вместе с другими младшими воспитанниками занимался на шлюпках. К концу учений состоялись общие гребные и парусные гонки, а затем прошло и десантное учение.
Гардемарины, согласно учебной программе Морского корпуса, должны были участвовать в учебной экскурсии на Обуховский сталелитейный завод для получения общего представления о «последовательных процессах полной фабрикации орудий… а также и о приготовлении стали». Александр даже хотел глубоко изучить производство, но успел освоить слесарное мастерство и получить прочную основу технических знаний по артиллерийскому  и по минному делу.
Однако возобновившиеся Морском корпусе занятия заставили отложить остальные дела и увлечения. Между тем известно, что приезжавший на Обуховский завод английский изобретатель и пушечный король Армстронг предлагал Александру отправиться в Англию, изучить дело на его заводах и стать инженером. Однако желание «плавать и служить в море» у Колчака взяло верх.
По окончании выпускного учебного года гардемарины прошли месячное достаточно сложное плавание на корвете «Скобелев», и приступили к сдаче выпускных экзаменов. На экзамене по морскому делу Колчак единственный из выпуска ответил на все из 15 заданных вопросов. Что касается остальных экзаменов, то Колчак все из них также выдержал на «отлично» кроме минного дела, по которому удовлетворительно ответил на 4 из 6 вопросов.
В списке, составленном после экзаменов в порядке убывания успеваемости, будущий Верховный главнокомандующий русской армии значился в выпуске на 1-м месте и получил премию Рикорда с вручением 300 рублей, полагавшуюся «отличнейшему во всех отношениях воспитаннику».
Приказом от 15 сентября 1894 года Колчак в числе всех выпущенных гардемаринов был произведен в мичманы, и назначен вахтенным офицером на только что спущенный на воду броненосный крейсер 1-го ранга «Рюрик».
В начале мая 1895 года «Рюрик» вышел из Кронштадта в заграничное плавание через южные моря к Владивостоку. Эскадра совершала продолжительные плавания в Японском и Желтом морях. В походах Колчак не только выполнял свои служебные обязанности, но и активно занимался самообразованием, пытался изучить китайский язык, также он увлёкся океанографией и гидрологией Тихого океана, особенно его интересовала северная его часть: Берингово и Охотское моря.
В перспективе он надеялся исследовать и южные полярные моря, мечтал об экспедиции к Южному полюсу и продолжении русской исследовательской работы в тех широтах, приостановленной после экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева.
В 1897 году Колчак подавал рапорт с просьбой перевести его на канонерскую лодку «Кореец», которая направлялась в то время к Командорским островам, где он планировал заняться исследовательской работой, однако вместо этого был направлен в качестве вахтенного учителя на парусный крейсер, который использовался для подготовки боцманов и унтер-офицеров. В воспоминаниях командира «Крейсера» написано:
«Одним из вахтенных учителей был мичман А. В. Колчак. Это был необычайно способный и талантливый офицер, обладал редкой памятью, владел прекрасно тремя европейскими языками, знал хорошо лоции всех морей, знал историю всех почти европейских флотов и морских сражений».
Местом якорной стоянки «Крейсера» был избран корейский порт Генсан, где Колчак продолжил свои гидрологические исследования. Зиму 1897—1898 года корабль провёл в Нагасаки. Затем «Крейсер» отправился в расположение Балтийского флота, а Колчаку было присвоено звание лейтенанта.
Еще во время плавания по Тихому океану Колчак узнал, что к уходу на Шпицберген в составе русско-шведской экспедиции готовится судно «Бакан», а новейший мощный ледокол «Ермак» готовится отплыть в путешествие в глубины Арктики под руководством вице-адмирала Макарова. Молодому офицеру была известна знаменитая лекция Макарова «К Северному полюсу напролом», прочитанная адмиралом в 1897 году в Русском географическом обществе, и Колчак стремился попасть в одну из этих экспедиций. Он даже лично встретился с Макаровым:
«Я просил взять меня с собой, но по служебным обстоятельствам он не мог этого сделать, и «Ермак» ушел без меня. Тогда я решил снова идти на Дальний Восток, полагая, что, может быть, мне удастся попасть в какую-нибудь экспедицию, — меня очень интересовала северная часть Тихого океана в гидрологическом отношении. Я хотел попасть на какое-нибудь судно, которое уходит для охраны котикового промысла на Командорские острова к Беринговому морю, на Камчатку. С адмиралом Макаровым я очень близко познакомился в эти дни, так как он сам много работал по океанографии…»
В 1899 году Колчак свел воедино и обработал результаты собственных наблюдений над течениями Японского и Желтого морей и опубликовал в «Записках по гидрографии, издаваемых Главным Гидрографическим Управлением», свою первую статью «Наблюдения над поверхностными температурами и удельными весами морской воды, произведённые на крейсерах «Рюрик» и «Крейсер» с мая 1897 года по март 1899 года».
В конце 1899 года Колчаку доставили телеграмму из Академии наук с предложением принять участие в Русской полярной экспедиции на шхуне «Заря» под руководством барона Толя. Это было то, о чем он давно мечтал, и Александр Васильевич тут же с радостью телеграфировал в столицу о своем согласии.
Благодаря ходатайству Великого князя Константина Константиновича, президента Императорской Академии наук, Колчак был временно переведен с военной службы в распоряжение Академии. Начальник экспедиции предложил Александру Васильевичу руководить гидрологическими работами, а также исполнять обязанности второго магнитолога. Всю зиму и весну 1900 года шла подготовка к экспедиции.
Она началась 8 июня того же года, а через месяц шхуна встала на рейде города Полярного для погрузки угля. Кроме того, на борт взяли 60 ездовых собак с двумя каюрами.
Толль принял решение как можно скорее обогнуть самую северную точку Евразии, мыс Челюскин, что позволяло экспедиции разместиться на зимовку на восточном Таймыре, наименее изученной территории на всем Северном морском пути. В противном случае, если до конца навигации мыс пройти не успевали, оставался вариант зимовки на гораздо более изученном западном Таймыре. Пролив Югорский Шар был почти свободен ото льда, что только укрепила Толля в принятом решении, и в этот же день, 25 июля, судно вышло в Карское море.
 Однако уже к вечеру на пути стали попадаться все чаще поля разбитого льда. На следующий день корабль попал в ледовую ловушку, выбраться из которой оказалось очень непросто, несмотря на то, что «Заря» показала себя очень хорошим и маневренным судном. Путешественники были вынуждены отклоняться от маршрута все сильнее на юг, обходить поля льда.
5 августа мореплаватели взяли курс в направлении Таймырского полуострова. Приходилось забираться все ближе к Северному Полюсу, ледовая обстановка становилась труднее с каждым днем. С приближением к Таймыру плыть в открытом море стало невозможно. Борьба со льдами приняла изнурительный характер. Двигаться удавалось исключительно по шхерам, несколько раз «Заря» садилась на мель или оказывалась запертой в бухте или фиорде.
22 сентября 1900 года экспедиция остановилась на зимовку около бухты Колина Арчера. Обосновавшаяся на Таймыре экспедиция была полностью отрезана от цивилизации. Вскоре «Заря» совершенно вмерзла в лед. На берегу была оборудована метеорологическая станция, потолком и стенами для которой стали служить паруса. Станцию с судном соединили телефонным проводом. Было организовано и круглосуточное дежурство, показания приборов снимали раз в час.
Началась полярная ночь, теперь светало только на пару часов, не было видно ни солнца, ни теней. Температура снаружи лаборатории обычно была ниже 30 градусов, в снежной лаборатории поддерживался режим от -2 до +3. В кают-компании обычной температурой стали +8 градусов.
23 февраля 1901 года лейтенант Матисен и каюр Стрижев были отправлены в поездку для разведки северных территорий. Эта группа пересекла архипелаг Норденшельда с юга на север и, дойдя до 77-го градуса, повернула на запад, а затем пошла назад, так как стал подходить к концу запас собачьего корма, расходуемый сверх меры желавшим поскорее вернуться на базу каюром.
Если бы вместо Матисена в экспедицию ходили столь упорные и настойчивые люди как Толль и Колчак, результаты могли бы быть кардинально иными. Поэтому в следующую поездку, 6 апреля на полуостров Челюскина, поехали на санях Толль и Колчак. Из-за нехватки собак исследователи часто сами впрягались в упряжки. На протяжении всего 500-верстного пут Колчак вел маршрутную съемку.
На протяжении всей экспедиции Колчак, как и остальные путешественники, усиленно работал, проводил гидрографические, океанографические работы, измерял глубины, изучал состояние льдов, плавал на катере, делал наблюдения по земному магнетизму. Неоднократно Колчак совершал и походы по суше, занимаясь изучением и исследованием малоизученных территорий различных островов и материка. Как свидетельствовали его коллеги, Колчак не с одинаковым рвением брался за разные виды работ. То, что ему казалось важным, вызывало у него интерес, лейтенант делал с большим увлечением. Сопровождавший экспедицию зоолог Бируля отзывался о Колчаке как о весьма начитанном человеке, строгом с подчиненными. Собственную работу Колчак всегда делал самым лучшим образом. Руководитель экспедиции, барон Толль, был очень доволен Колчаком и в своем сообщении президенту Академии наук в январе 1901 г. писал:
«Станции начинались всегда гидрологическими работами, которыми заведовал лейтенант А. В. Колчак. Эта научная работа выполнялась им с большой энергией, несмотря на трудности соединить обязанности морского офицера с деятельностью ученого».
В 1901 году он увековечил имя А. В. Колчака, назвав его именем один их открытых экспедицией остров в Таймырском заливе и мыс в том же районе.
В начале февраля на зимовье была получена телеграмма президента Академии наук с указанием экспедиции ограничиться исследованием Новосибирских островов и закончить плавание в устье Лены.
В начале декабря 1902 года Колчак добрался до столицы. За свое участие в экспедиции он был награжден орденом Святого Владимира четвертой степени и избран действительным членом Императорского Русского географического общества.
Знаменитый путешественник П.П. Семёнов Тян-Шаньский оценивал экспедицию Колчака как «важный географический подвиг». В 1906 году Русское географическое общество присудило Колчаку свою высшую награду — Константиновскую медаль — «за участие в экспедиции барона Э.В. Толля и за путешествие на остров Беннетта».
Колчак, к счастью, не догадывался, что продолжить заниматься полярными исследованиями ему уже не придется. Но история неумолимо уводила его на сугубо военную стезю:  началась Русско-японская война. Колчак немедленно подал рапорт о переводе его из распоряжения Академии наук в распоряжение Морского ведомства и был направлен в Порт-Артур.
По дороге туда, в Иркутске, буквально на ходу обвенчался 5 марта с Софьей Омировой, терпеливо дожидавшейся жениха все годы его полярных экспедиций. И уже через четыре дня выехал на Дальний Восток. Один.
Он был назначен командиром на эскадренный миноносец «Сердитый». Корабль относился ко второму отряду миноносцев, уступавшим лучшим кораблям первого отряда, и потому занятых на рутинных работах охраны входа в гавань или сопровождение тралящих судов. Назначение на такую работу было еще одним разочарованием для рвущегося в бой молодого офицера. Тем не менее, как отмечал впоследствии Ненюков, Колчак отлично справился с работой командира миноносца и «оказал большую пользу делу защиты Порт-Артура».
После трагической гибели адмирала Макарова Колчак совершил ряд смелых нападений на сильнейшую эскадру противника. В ходе этих боевых операций было повреждено несколько японских кораблей и потоплен японский крейсер «Такосаго». За это он был награжден орденом Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость».
За оборону Порт-Артура Колчак был награжден Золотым оружием с надписью «За храбрость» и орденом Святого Станислава  II степени с мечами, но вместе со многими другими солдатами и офицерами попал в плен. Уважая его храбрость и талант, японское командование одному из немногих оставило Колчаку в плену оружие, а потом, не дожидаясь окончания войны, предоставило ему свободу.
В апреле-июне 1905 г. Колчак через Америку вернулся в Петербург. В 1906 году с образованием Морского Генерального Штаба, Колчак стал начальником его Статистического отделения. Затем возглавил подразделение по разработке оперативно-стратегических планов в случае войны на Балтике.
В докладе «Какой нужен России флот» Колчак утверждал:
«России нужна реальная морская сила, на которой могла бы быть основана неприкосновенность ее морских границ и на которую могла бы опереться независимая политика, достойная великой державы, то есть такая политика, которая в необходимом случае получает подтверждение в виде успешной войны. Эта реальная сила лежит в линейном флоте и только в нем, по крайней мере в настоящее время, мы не можем говорить о чем-либо другом. Если России суждено играть роль великой державы — она будет иметь линейный флот как непременное условие этого положения».
В 1907 году он был произведен в капитан-лейтенанты, в 1908 — в капитаны 2-го ранга. В 1912 году Колчак принял командование эсминцем «Уссуриец». В декабре 1913 года за отличную службу его произвели в капитаны 1-го ранга и назначили на должность флаг-капитана оперативной части Штаба. Он принимал деятельное участие в разработке  планов подготовки к возможной войне с Германией на море.
«Еще в 1907 году, — вспоминал позднее Колчак, — мы пришли к совершенно определенному выводу о неизбежности большой европейской войны… начало которой мы определяли в 1915 году» (как видим, они ошиблись в прогнозах на год)… Эту войну я не только предвидел, но и желал, как единственное средство решения германо-славянского вопроса».
Последняя фраза является немаловажным штрихом для характеристики мировоззрения Колчака как убежденного милитариста.
В первые часы Первой мировой войны, по приказу адмирала фон Эссена и под непосредственным руководством Колчака, минный дивизион выставил 6 000 мин в Финском заливе, которые полностью парализовали действия Германского флота на подступах к Столице.
Осенью 1914 г. при личном участии Колчака была разработана не имеющая аналогов в мире операция по минной блокаде немецких Военно-морских баз. Несколько русских эсминцев пробрались к Килю и Данцигу и выставили на подходах к ним (под носом у немцев) несколько полей минных заграждений.
В феврале 1915 г. уже как командир полудивизиона особого назначения, Колчак лично предпринял повторный дерзкий рейд. Четыре эсминца вновь подошли к Данцигу и выставили 180 мин. В результате этого, на минных полях (выставленных Колчаком) подорвалось 4 германских крейсера, 8 эсминцев и 11 транспортов. Позже историки назовут эту операцию Русского флота самой удачной за всю Первую мировую войну.
Летом 1915 года по инициативе Колчака в Рижский залив ввели линейный корабль «Слава» для прикрытия минных постановок у берегов. Эти постановки лишили наступающие германские войска поддержки флота. За успешные нападения на караваны германских судов, доставлявших руду из Швеции, Колчака представили к награждению орденом Св. Георгия 4-й степени. 10 апреля 1916 года его произвели в контр-адмиралы, а 28 июня назначили командующим Черноморским флотом с производством «за отличие по службе» в вице-адмиралы. Он стал самым молодым адмиралом России.
В начале июля 1916 г. эскадра русских кораблей в ходе операции, разработанной Колчаком, настиг и в ходе боя тяжело повредил германский крейсер «Бреслау», который до этого безнаказанно обстреливал русские порты и топил транспорты на Черном море. Усилиями Колчака к концу 1916 года турецкие и германские корабли были полностью заперты в своих портах.
Но о Севере он так и не смог забыть. Уже в Гражданскую войну, будучи Верховным правителем и находясь в Сибири, он держал карту полярных исследований в своем рабочем кабинете и способствовал организации «белогвардейской», как ее именовали в советской литературе, Карской экспедиции Б.А. Вилькицкого и экспедиции полковника Котельникова на север Оби. При его правительстве был образован Комитет по исследованию и использованию Северного морского пути, наметивший планы дальнейших экспедиций.
Жизнь, как нам известно, распорядилась иначе.
Но о последних годах жизни адмирала нужно писать отдельную книгу, которых и без того написано немерено – особенно в последние годы.
«Я хотел вести свой флот по пути славы и чести… но бессмысленное и глупое правительство и обезумевший, дикий, неспособный выйти из психологии рабов народ этого не захотели… Мне нет места на Родине, которой я служил 25 лет», - писал Колчак в одном из своих писем.
                *                *                *
Долгое время считалось, что решение о расстреле Колчака без суда и до окончания следствия было принято на месте иркутскими коммунистами из опасения его освобождения каппелевцами. Лишь более 70 лет спустя, после падения советской власти, была извлечена из архива секретная телеграмма В.И. Ленина председателю Сибревкома И. Смирнову о необходимости расстрела Колчака без ссылки на центральное правительство.
В морозную ночь на 7 февраля 1920 года бывший Верховный правитель адмирал Колчак был расстрелян на льду Ангары. Даже по воспоминаниям участников расстрела, адмирал встретил смерть с солдатским мужеством: сохранил достоинство и перед лицом смерти.
Один из участников расстрела впоследствии вспоминал:
«Закапывать не стали, потому что эсеры могли разболтать, и народ бы повалил на могилу. А так — концы в воду».
Так что не в земле суждено было успокоиться адмиралу. Ангара — водная бездна поглотила его, а вместе с ним – и все неосуществленные планы и проекты о покорении полюсов, об изучении «белых пятен» не географической карте Земли и многое, многое другое.
Но символично все-таки, что полярный исследователь погиб на льду, а тело его  приняли ледяные воды.
Символично и не случайно.

Вместо послесловия.
Когда адмирала арестовали, она пошла в тюрьму вслед за ним. Анна Тимирева, двадцатишестилетняя молодая женщина, которая, самоарестовавшись, требовала от начальников тюрьмы выдать Александру Колчаку необходимые вещи, лекарства, так как он был болен...
Февральской ночью 1920 года Колчака расстреляли. Наутро Анна спросила у прячущих глаза тюремщиков: «Скажите, он расстрелян?». Комендант не посмел соврать ей и лишь ответил: «Его увезли, даю вам слово». Разве понимал он, что женское сердце знало правду. Анна просто хотела услышать эту весть от другого, словно удостовериться, что не только она понимает, что Колчака больше нет. Нет… но любовь к нему жива. После смерти адмирала Анна Васильевна провела в тюрьмах, лагерях, ссылках и «минусах» в общей сложности около тридцати лет.

Февральское утро

Как стремительно время летит
И тревогу унять ей не в мочь.
Надзиратель ключами гремит,-
Отпирается камера в ночь!...

Как томительно время ползёт,
Словно встало, прервало свой бег,-
Не услышала залп, что дал взвод,
Как любимый упал человек.

Расстреляли, спустили под лёд,-
Увезли, скажут ей, но он жив.
И надежда на миг оживёт
И поверит желаемой лжи...

Эта ночь роковая в тот год,
Тот в решётке февральский рассвет
И полвека спустя не уйдёт,
Не изгладиться в памяти след.

Сергей Бехлер
http://www.stihi.ru/2013/07/03/8649