Мимолетные розановские ямбы

Совсем недолго мне носить осталось
Дырявый золоченый портсигар
И новое пальто… Но где же радость?
И где печаль? От мира я устал.
В душе моей – пустыня среди скал.
Я вышел весь… Похоже, это старость.

Моя любовь к вещам, мои привычки
Осыпались, как старая листва.
Жизнь держится на мне едва-едва.
Я еду по Бассейной, сидя в бричке.
Ухабам в такт седая голова
Качается на шее, как на спичке.

Прохожим людям я совсем не нужен,
И сам ко всем сегодня равнодушен.
Я выдохся… Покрыта пылью шляпа.
Какой-то гадкий тошнотворный запах
От портсигара и пальто из драпа,
Как будто их владелец мылся в луже.

Наверно, надо выбросить меня,
Как те цветы, что в третий день увяли?
Проходит жизнь, копытами звеня.
Куда она идёт, в какие дали?
Зачем ей все любовные печали
И радости? – Представьте, знаю я…

Я браку посвятил бы лучший храм!
И пусть ханжи кричат, что это срам.
Меня пленяли Веста и Эрато,
Мужская сила в Аписе рогатом.
Я женским наслаждался ароматом
И Богу верен был, как Авраам.

Люблю красивых женщин и мужчин,
Боготворю зачатие и роды.
Но людям в наступивший век машин
Нужны, увы, не таинства природы.
Рекой течёт по жилам сладкий джин,
И племя гибнет в омуте свободы.

С мольбой смотрю в небесное стекло
Глазами киликийского еврея*,
В бессмертие души почти не веря.
И еду тихо, чтобы не трясло, –
Листочками изрядно облетел я.
Но Солнце любит всех, и мне тепло.


*еврей из Киликии – Савл, апостол Павел

Читает Вадим Цимбалов (mp3)
http://cloud.mail.ru/public/CpRS/timA73EcU