Душа потерянная одиночеством

   Я сном застыл, а может быть замучил
Свои мольбы о белых берегах.
В которых ждал не по минутам,
В которых мучился мой страх.
Я остужал свои ладони
Той болью в огненных сердцах.
Я умолял проснуться ночью
От снега в северных мирах.
В своих фантазиях прекрасных -
Я даже там пропал во тьме.
Нашел крупицу я несчастья,
И сильно я ее любил.
Тогда я знал, что не забудет,
Что не продаст меня любовь.
А даст мне лучшие минуты,
А я в них буду словно дождь.
Стремился мой полет несчастный,
Куда-то к солнечным мирам.
Но я сгорел, стал вновь опавший,
Как будто осенью листва.
Не прогорел мой панцирь веры,
Не остудился мой рассвет,
Не раскололись эти ветры
О жаркий огненный утех.
Не замечали и рассветы,
И в окна не стучала ночь.
Я умирал тоскою этой,
От страха черного сгорел.
И прогремела черным небом
Сердечно одинокая луна.
Ослепило меня пеплом.
Погряз я в тени бытия.
Из глаз кровавых льются слезы,
Из рук уходят в небеса
Стихи тебе и те же прозы,
Поэмы солнечного дня.
Сгорают в огненных закатах
Крылья ангела любви.
Умираю. Я несчастный.
Одиночеством проник.
В руках моих цветок родился,
Он розой названный всегда.
Он красный и такой прекрасный,
Но мертвым голосом звучит.
Я Вас прошу и не молюсь!
В глазах моих застыла осень,
И в тех мольбах я оступнусь,
Пусть даже я умру у моря.

   А в замке том, который строил.
Я призрак в нем совсем больной.
По залу там туманом бродит
Мой страх, безудержный седой.
По коридорам бесконечным
Гуляю я совсем один.
О люди, смилуйтесь и не забудьте
Меня отсюда отпустить.
Я так хочу постичь любовный
Прекрасный солнечный побег.
Но власти нет моим стремленьям,
Я остаюсь средь белых стен.
Наедине с камином стыл я,
В котором угольки мои сожгли.
Рыдал не слезами, а пылью.
Огня согреться дайте мне!
На столе моем стоят чернила.
Перо в стакане уж лежит.
И свечи бледные расплавил
Мой нежный, талый, грустный стих.
В котором слезы остудились
И проникли уж сполна.
Прочесть который будет сложно
Всем тем, кто будет их читать.
Я остудился морем снежным.
Во льдах мне голос заунывный
Сулил, кочевнической силой,
Могучий свой белейший бал.
Я видел сны забвенной тайны.
В них много сумрака ночи.
Вертелся месяц там горбатый,
Средь звезд мерцанием простыл.
Хоть я и грустью очарован,
Больной слепой и не простой.
Забвеньем непонятным мучил
Тот бледный духом замок свой.

   Я Вам хочу небрежным описаньем
Показать очертания свои,
Ведь вы совсем не знали,
Какой я внешностью проник:
Глаза мои - как океаны.
В них глубина прожитых лет
И одиночеством не гаснет,
Бездонной грустью я уж сыт.
Мой волос черного окраса,
Все жгуче кажется смола.
Как ворон я уже болящий,
Как темный странник в небесах.
Живу забвением и честью,
В моих глазах горит весна.
В ней нет и жара просторечья,
А есть незыблемая даль.

   Он представлял свою красу.
Лишь запах нежности той дивы.
Ее глаза, ее пожар,
Что нежно гладит его сердце.
Простыл лишь жжением прострельным.
В мольбах анчар он посадил,
Чтоб окунуться в его яды
И ощутить любви своей.
Разбавить сон с правдивой явью,
Укрыться сумраком ночным.
А что останется мне делать?
Страдаю я совсем один.
Из сердца рваными мечтами
Не вышел даже талый стих.
Который нежно посвятил я
Ее красе  во сне, не наяву.
Все чаще видит он балет
Души твоей и бал любовный.
Он представляет ее день,
Он хочет двигаться беспечно.
Ее глаза - как бледно-синие моря.
Вглядеться в них, пропасть в них важно,
В них есть и сумрачный туман.
В них не перечесть прекраснейшей дали.
Упоенно вспоминать ее ладони,
И тайны жар огонь горит.
В тот день в калиновом закате
Нам есть о чем поговорить.
Я представил все миры, кто знает,
Они твои черты иль нет?
Зазываю твое тело
Насладиться ядом рек!
О, как твой волос чешет ветер.
Игра настойчива с тобой.
Омывает берег реки
Красным, огненным вином.
Дай испить из них ту страсть!
Дай напиться небу всласть!
Дай мне жаркую надежду!
Дай мне волнами пропасть!
Созерцать твою улыбку,
Сквозь бледной кожи лунный рай.
Прикасаться чародеям
Ночи, в которой я пропал.

   В тех мирах, где занемог
Мой покой и темный рок,
Я рыдаю так дождливо.
Ливнем мой покой истек.

  Я хочу в твои объятья,
Я хочу к тебе пристыть.
Остывать с тобой родная,
Но любить все эти дни.
Я мечтаю каждый вечер,
Я совсем забыл. Простак.
Что твоя душа витает,
Лишь на склонах у холмах.
Там, куда мне не добраться.
Там, куда мне не прийти.
Ведь я в замке одичалый.
Дух замученных очей.
И не настигнет меня речь,
Мольбы мои тебя не сыщут.
Я рассказать пытался вновь,
Что одиночеством проник я.

   Я праздных дней не знал годами,
Я умолял пропасть бедой.
Клинки – осушенные дали,
Пронзивших лет мои миры.
Я угодил куда-то в небылицы,
Я осуждал застывший страх.
И неудачу я расставил,
Средь серой вьюги талых бед.
Пропал я в стенах, отражаясь
Лишь шумом радиоволны,
В которой голосом печален
Заблудший в дебри Енисей.

  Кто-то видел в себе мою улыбку,
Кто-то ощущал мою красу.
Скромнейшим запахом убытки
Исходят из моей души.
Моих цветов печальные остатки.
Из праха собраны они.
Собрать их смогут, только вряд ли
Они когда-нибудь взойдут.
Напиться влагой окаянной
Успели все мои миры.
Утех мой нервного пространства
Печален также, как и мы.
Я трижды проклятый, распятый,
Я трижды мученик любви.
Простите вы мое пространство.
Я Вас когда-то полюбил.
Угодно ль Вам мое тут пребыванье?
Угодно ль Вам, что я уныл?
Я Вас спросить хотел когда-то,
А вы глаза свои зажгли.
Зажгли и молча вы стояли,
А я и вами заробел.
Размок я синими дождями,
Под землю мой покой утек.
Укрыт я нежною улыбкой,
Укрыт я шелковой тобой.
Краса моя небесной песней,
Ты пой мне, пой, пока живой.
Разбуди во мне вулканы,
Пусть хлещут в них все маски лжи.
Я не боюсь твоих проклятий,
Я буду даром вовсе жить.
Рассыпан я, как будто бисер.
Играешь ты со мной судьба,
Как будто мучаюсь я болью.
Собрать не удастся Вам меня.
Я будто мельница из древа.
Молоть мне предначертано всегда.
Все зерна Ваши мне стереть бы.
Молоть их в прах я буду до темна.
И рвусь я  голосом стыдливым,
Дрожит замученный мой взор.
Прошу я Вас, не разлюбите
Вы мой заботливый урон!
И не окажется мой ветер
Гулякой горного тепла.
Не будет он играть с тревогой,
Деревьев крон не будет рвать.
Подобен я и льдам скалистым,
Я таю от твоей любви.
Нежнейшей статью этой жизни
Я осуждаю за грехи.
Меня пленяло лунной ночью,
Каким-то занавесом сна.
Не чужды были мне рассветы,
И клеветой рассыпан я.
Каких укоров Вам дарил я?
И докучал я суетой,
Суровой, стальной той улыбки.
Не будет с Вашей стороной.
И дум я полон снова мрачных,
Я говорю Вам, не кричу.
Мне нужно с вами поделиться,
Своим болезненным: «Боюсь».

   Бродить в лесах мне хоть годами.
Средь мудрых дубов, словно дождь.
Дубы, что старцы - инвалиды,
Роняют нам свои листы.
Тропинкой запутанной и рваной,
В которой я остолбенел,
Куда мне двигаться? Не знаю.
Брожу лазейками один.
Растет там ливнем безухладным
Цветок прекраснейший один.
Но чем ты болен мой приятель?
Скажи мне, чем тебя спасти?
Где твой покой? Куда пропал?
Где светлый радужный твой рай?
Тебя убили малодушцы.
Ну что же делать? Засыпай.
Я шел все дальше до заката.
Утех тех красок мне унять
Хотелось так, как мне опасно
Своею мглою дорожить.
Как талисман храню я сердце.
В своих замученных садах,
В которых муками разбужен,
Урона северный твой страх.
Я в нем уныл, как и считали
Все ваши нервные обряды,
В которых я пропал годами
И забылся, словно сон.
Не даром я топтал дороги!
Не знаю, что я говорил!
Зачем высказывать просили?
Ведь Вы меня забыли впредь.
Я будто траурная песня.
Ты слушай всю мою печаль,
И голос мой скорей озвучи.
Я буду ждать тебя, Февраль.
Я будто красками потухший,
Картиной я совсем остыл.
Из нежных красок светлых будней,
Я стал унылостью седой.
Простыл я в днях лебяжьими ветрами,
Горят средь вьюг оголделые снега.
Болею я душой своей распятой,
Рыдаю я обостренно без тебя.
Которая так веками во мне рылась.
В моих мечтах опять же унесла
Всю гладь дорог, спокойство забирая.
Даря оскалые года.
А в зеркалах, в которых отражались
Лишь боль, тоска, апатия из глаз,
Я вижу волны эха мирозданья.
Как будто мистика моя.
Представлю я судьбу свою морями,
Корабли в которой будут – дни.
О скалы рушатся носами,
Не видя маятника свет.
Представлю я судьбу свою стихией.
Наводнение, в котором выйдет боль.
В ней нет покоя, и унынье
Будет мой топить покой.
Воображу, что я костер унылый,
Когда-то полыхал я без проблем.
Но дней дожди меня залили,
И я остался прахом стыть.
Представлю я себя поэмой
Незаконченной слепой.
Когда поэт разочаровавшись
Порвал все строки, выбросив в камин.
Представлюсь флюгером на крыше.
Свою унылую судьбу,
Что не указывает на юг мне,
А лишь на северную суть.
Бродить, судить, бранить года,
Что одиночеством проникли.
Мне надоело бледный страх
Искать в моем истлевшем ложе.
Неаккуратным быть с разлукой,
Властолюбива ты всегда.
Бывает мучаешь и рушишь
Мои душевные поля.
Где зов проворный непорочный
Разбудит сонные миры.
В которых облаком двухстрочным,
Читаешь ты свои стихи.
И одиночеством бессрочным,
Я стал мгновеньем непорочным.
Развеясь, я хотел пронзить
Разлуку жизненных обид.

   А за окном мои сады,
И клумбы из цветов опавших.
Печально, больно думать мне,
Что в них когда - то были люди.
Они ходили там и тут.
Друзья мои там восхищались
Прекрасным видом на дворы,
Прекрасным запахом тех саван.
Там статны общества графинь.
В них были властные ансамбли.
Они эстетикой больны,
Эпохи моды ренессанса.
Там графы элегантного настоя,
Английской крови тех пород.
В которых общество примером,
Всем нам показывали суть.
Суть всех вещей огромного пространства,
В котором мы уж прожили свое.
Лишь я один из окон талых
Смотрел на радость ваших дум.
Сморгнул я с глаз свое виденье.
В садах моих все та же пелена.
Седой, ночной мой взор объемлют
Умерших трав мои года.
Я удалился прочь от своих ставней.
Они печаль во мне зажгли.
Зачем глядел я в них часами?
Зачем я горем зауныл?
Мне стало больше одиноко.
Заблудших в страх мои стихи.
Я жадно рву в кровавых строчках
Все то, что я Вам говорил.
Пройдусь я вдоль длиннейших коридоров,
Где на полу персидские ковры.
Угодна ль мне краса из ткани,
Узоры сотканные в ней?
А на подсвечниках усталых
Давно уж не было свечей.
На них узорами металла
Живет творенье кузнеца.
А на стенах моих картины,
В них что-то грустное всегда.
И в них художником открыта
Болезни стылая печаль.
На потолке моем том грустны,
Сверкают бриллиантами, висят
Позолоченные люстры.
Дарившие свет когда-то мне.
Неаккуратен и небрежен
Мой пребывания разгар.
Он будто ранил мои чувства,
Когда смотрел я на себя.
Я много Вам выкладывал тех чувств,
Которых сильно наболело
В душе моей, и талых дебрей
Не хватит их разворошить.
Война в душе не угасает,
На поле брани я поник.
Там, гнутые мечами,
Мои светлейшие мечты.
Прощальным ливнем улетаю,
Простить меня я Вас прошу.
О, как мне хочется быть с вами!
А вы забвением ушли.
«Простите судари и дамы»-
Присев, сказал он про себя.
В его глазах застыли муки,
В его глазах витает страх.
Исчез он дымом, прахом ветхим.
Он разом медленно пропал,
Оставив все, что было прежде,
В том замке черном, навсегда.

7 – 15 апреля 2011г.