Плацкарт общений

Мама с дочкой вошли в купе поезда. Они собирались навестить бабушку, до которой ехать надо было часов двенадцать. Одно место оказалось уже занятым. Пожилая женщина с досадой взглянула на входящую в купе пару. Кому хочется вместо спокойной размеренной поездки слушать капризы ребёнка, смотреть, как мать будет натужно кормить своё чадо, укладывать спать и будить, когда совсем не стоит этого делать? Мать перехватила недовольный взгляд женщины и сказала:
 – Вы не беспокойтесь, мы не помешаем Вам.
Недоверие отразилось на лице попутчицы. Она промолчала.
Вещи удобно расположились на отведённых для них местах. Поезд тронулся. Проводник, завершив суету с билетами, стал предлагать чаю.
 – Да, чайку можно выпить, –  решили единогласно успевшие сплотиться попутчицы. На столике появились огурчики, картошка, курочка, завёрнутая в фольгу, яйца. Захотелось есть. Женщина, всё ещё ждущая неприятностей от ребёнка, представилась:
 – Зовите меня тётей Зиной.
 – Татьяна,  – улыбнулась молодая женщина.
 – Моя дочка Лена.
Девочка лет пяти серьёзно взирала на взрослые хлопоты. Тётя Зина достала из сумки большие красивые помидоры. Аккуратно развернула их и предложила один экземпляр девочке:
 – Леночка, угощайся!
Леночка протянула тоненькую ручку к предлагаемой вкусности.
 – Что нужно сказать? – напомнила мать.
Леночка улыбнулась, хитро посмотрела на тётю Зину и спросила:
 – А они мытые?
Такого ответа женщина не ожидала. Ребёнок стал ей интересен.
 – Мытые, мытые! Это со своего огорода помидоры. Кушай, не стесняйся.
Всем стало легко, вкусно. Начинался отдых. Ребёнок занялся своими делами: перелистывал страницы книжки, заворачивал в одеяльце куклу, раскладывал карточки взятой с собою игры. Иногда мать с дочкой выходили из купе. Возвращались спокойные и деловитые. Капризов не было.
Когда Леночка уснула, тётя Зина сказала:
 – У Вас какой-то неправильный ребёнок, Татьяна. Не плачет, не требует ничего, руки моет. Конечно, очень удобно с таким в дороге, но ребёнок должен себя вести иначе. Это же – ребёнок! Что же, Леночка никогда не кричит и не плачет? Может быть, она больна?
– А Вы не допускаете мысли о том, что с ребёнком можно просто договориться? Здесь мы едем вместе с другими людьми и можем помешать им, если кричать, прыгать, скандалить. В парке, на пляже будем расслабляться, а сейчас надо вести себя тихо. И всё.
– Нет, о таком я, конечно, не думала. Это очень интересно. Такую замечательную идею воплотить в жизнь! Давайте ещё чаю попьём.
Поезд остановился. После остановки чай пили уже втроём. Вошедшая женщина Лариса Сергеевна оказалась очень общительной. Она производила впечатление человека, знающего всё на свете.
– Так, сейчас мы мои котлетки от пробуем. 
Она поставила на стол банку, открыла её. Аромат котлет, которые совсем недавно поджаривались на сковороде; в которых, несомненно, было именно мясо, наполнил собою небольшое пространство купе. Казалось, что котлеты находились всюду.
 – Может быть, по рюмочке? – предложила Лариса Сергеевна, ставя рядом с котлетами фляжку со спиртным.
От спиртного Татьяна и тётя Зина отказались, придумав причины, заменяющие слова «не хочется мне пить».
 – Ну, а я выпью.
Лариса Сергеевна выпила, взяла котлету.
 – Вы поешьте котлет. Это моё фирменное блюдо. Всем нравится. И, что очень важно, – свежие!
Женщины получали явное удовольствие от еды.  Худеющих  среди них не было.  Лариса Сергеевна продолжила:
 – Моя знакомая однажды в дорогу тоже котлет взяла. Хотела горячими  сохранить. Положила их в термос. На третий день, представляете, на третий день пути, она их съела. Остыли котлетки её. Ох, и мучилась она потом от отравления! А мои – свежайшие!
Женщинам стало весело.
 – Может быть, ребёночка разбудить, а?
Лариса Сергеевна направилась в сторону спящей Леночки.
 – Не надо. Она сыта, да и спит так сладко.
 – Вот тут Вы не правы, Татьяна! Она ведь так и не попробует моих котлет! Да, никогда в жизни она не попробует таких котлет. Может быть, всё-таки, разбудим?
Татьяна не хотела будить ребёнка. Так что Леночке не пришлось отведать этих очень вкусных, тающих во рту домашних котлет.
 – Разве в детском саду будут детей кормить хорошей едой? Дают ерунду, которую и есть-то невозможно. А болеют как! Как им не болеть, бедненьким, если одним полотенцем все носы вытираются?
 – Лариса Сергеевна, что Вы такое говорите?
Тётя Зина возмущённо встала на защиту детских учреждений.
 – Вы же не знаете ничего. Я просто видела, как ребёнок сотрудника руками вылавливал груши из общего котла с компотом. Руки у него, конечно, стерильные! – усмехнулась Лариса Сергеевна.
 – Про форточки, которые открывают специально, чтобы поменьше детей посещало садик, знают все. Нет, наверное, есть нормальные работники, как и в любой сфере. Но безобразия слишком заметны. Не добросовестных полно. Как тут быть здоровым? Ваша посещает садик? – вопрос был обращён к Татьяне.
 – Нет. После нервного срыва мы пока изыскиваем возможности держать её дома. Не знаю, сколько ещё времени сможем обходиться без детского садика.
 – Умница, милочка! Они же на горшки по команде должны ходить. А, если ребёнок не хочет в это время, а захочет позже, а попроситься постесняется? Не все дети наглые да настырные. И получаем что? Правильно, болезни на всю жизнь.
 – Во многом, сами родители виноваты в том, что дети болеют. Отводят в детский садик ребёнка, у которого начинается насморк, думая, что обойдётся. К обеду малышу становится хуже, поднимается температура. На следующий день заболевают уже другие дети. И их не сразу дома оставляют, давая возможность заразить тех, кто ещё был здоровым на текущий момент.
Татьяна обречённо закончила своё суждение.
 – Пожалуй, Вы правы, Татьяна. И одевают не всегда по погоде. А я, вот помню, давно ещё, когда моя дочка в садик ходила, дали детям кашу. Моя попробовала, есть не стала. Её заставляли, ругали.  Ничего не получилось у сотрудников. Мой ребёнок так и остался голодным. На следующий день в садик пришла только моя дочка. У всех остальных животы болели от каши, которую нельзя было есть. Выяснили позже, что молоко испортилось, на котором эту кашу варили. Я думаю, что это сразу было понятно, но её всё равно дали детям.
Тётя Зина вспомнила этот случай, допила свой чай, стала смотреть в окно.
 – Что это мы всё о грустном? Разве нет весёлых историй? – решила перевести разговор в другое русло Лариса Сергеевна.
Все напряглись, пытаясь вспомнить весёлые истории. Долго ехали, молча. Весёлое на ум не приходило.
За стенкой зашумели. Слышался обеспокоенный женский голос, плач ребёнка. Лариса Сергеевна решила разобраться в происходящем. Она выскользнула из купе и растворилась в непонятном шуме.
Татьяна и тётя Зина ждали возвращения десанта.
 – Знаешь, Тань, а ведь я сама чуть нервный срыв не получила однажды. Прихожу за своим ребёнком (мальчик у меня шустрый очень…  был)  гораздо раньше положенного времени. Вхожу в комнату. Вижу:  сотрудники детского садика, пьют чай, а мой сорванец сидит на горшке привязанный к нему. Они мне объяснили, что он не хотел садиться на горшок, а  –  надо. Я там истерику закатила, ребёнка из сада забрала, а что дальше делать, не представляла. Думала, с ума сойду.
 – А у наших не разрешали за ковёр выходить во время игры. Леночка так боялась нарушить это правило, что все дни сидела на стульчике посредине ковра. Просто сидела. Целый день. Один, другой, месяц, второй… Потом она перестала ходить в туалет. Накричали один раз, когда она попросилась во время тихого часа. И как заклинило. Два месяца экспериментов закончились годами лечения. Так что права, конечно, Лариса Сергеевна, только не хочется, чтобы всё это было возможным.
  – А вот и я! Ну, девчонки, у них там смех и грех, точно! Представляете, муж и жена с двумя детьми едут. Девочке четыре годика, мальчику – шесть месяцев. Я не поняла, почему детей одних оставили. Маленькие ведь. Так вот: на столе лежали сливы. Нормальные сливы. Вкусные. Я попробовала. С косточками, ясное дело. Девочка стала есть сливы, а малыш за ней глазами следил. Показалось сестрёнке, что ему тоже слив хочется. Взяла она сливу и в рот ему положила. Он, умненький оказался, косточку глотать не стал, выдавил из сливы и девочка косточку изъяла. Когда вторую давать стала, мать увидела. Недолго ходила, а ведь всё иначе могло кончиться! Тут она испугалась, зашумела на дочку, да и отец добавил. А дети не при чём вовсе. Зачем уходили-то?
Тётя Зина вздохнула:
 – Это, что! Вот у моих знакомых оставили таких же детей одних, тоже на минутку: поболтать с соседкой захотелось. Только там девочка маленькой совсем была, а брат постарше. При рождении у малышки с лицом не всё в порядке оказалось, заячья губа, что ли. Ей операцию сделали, а швы ещё не сняли. Так вот, пока мать, зацепилась языком с соседкой, мальчик взял ножницы, аккуратненько ниточки обрезал и вытащил. Он не хотел, чтобы у сестрёнки нитки на лице наблюдались. Пришлось опять зашивать. Срочно.
 – Всё, девоньки, пора выпить за детей.
Лариса Сергеевна налила в стаканы спиртное. Никто не сопротивлялся.
 – Пусть у них всё будет хорошо. Пусть детские сады станут отличными. Пусть родители любят своих детей. Всегда. Что бы ни случилось. И здоровья всем детям!
Выпили.
Стучали колёса поезда. Становилось тише. Надо поспать. Скоро утро. Поезд пребудет в пункт назначения. Случайные попутчицы будут вспоминать поездку, в которой всем было комфортно. Они разойдутся по своим делам и домам, забудут имена тех, с кем ехали в этом поезде. А потом поедут в другом поезде, с другими попутчиками, желая, чтобы ехать было спокойно или весело, и разговор складывался, и чай выпивался с удовольствием.
Счастливого пути!